[EhartanZuram]

Имя этого ингушского «Энкиду», "Калой Кант", переводится как «Герой (Богатырь) рода Калой». // М. Г. Цароева «Об ингушских полубожествах нартах». / М. С.-Г. Албогачиева «Кавказ: перекресток культур». СПб.: «МАЭ РАН», 2015. С. 55

... выделяется их предводитель Калой-Кант, гIалгIаевец. // М. Г. Цароева «Об ингушских полубожествах нартах». / М. С.-Г. Албогачиева «Кавказ: перекресток культур». СПб.: «МАЭ РАН», 2015. С. 54

Казбык сообщил тоже Баширу Далгату, что Орхустхой проживали в селении Саниба, а Калой-Кант был гIалгIаевцем. // М. Г. Цароева «Об ингушских полубожествах нартах». / М. С.-Г. Албогачиева «Кавказ: перекресток культур». СПб.: «МАЭ РАН», 2015. С. 13

«Как погибли нарты Эрстхо»

Там, на западе, где дальний Эльбрус поднимает к небу свои белые груди, ближе к тому морю, что вечно бьет прибрежные скалы своими черными, как ночь, волнами, жили в старину нарты Эрстхо.
Злые то были богатыри, завистливые на чужой достаток; нападали они на мирных людей, не пославши им вперед вести о войне, отнимали у бедняков их последнее достояние.
Не почитали нарты Эрстхо и Сердцеведа, за это не дал он женам плодородия, — было нартов только шестьдесят; не благословил он их стада, — от овец их рождались только серые волчата, бурьяном дарили их поля, и мясо в их нартовском котле о сорока ручках обращалось в зловонную падаль...
— Куда поедем мы в набег за добычей? На три раза семь дней в пути кругом наших жилищ земля стала серой пылью от копыт наших нартовских коней, четыре раза десять и один день нам надо ехать по пеплу сожженных нами селений, два раза округлит луна свое лицо, пока доведется нам услышать человеческий голос.
Так говорил товарищам-нартам разведчик их, хитрый Батоко-Ширтяха, хитрый проныра, сумевший построить себе повозку из меди и спуститься на ней до седьмого адского дна. И так продолжал он свою речь:
— Есть в восточной стороне среди лесистых гор и зеленых долин пещера. В нее загоняет Колой-кант на ночь свои овечьи стада. Несметны его богатства. Но и силой с ним никто из живущих не может сравниться. Я не хотел бы видеть поднятую над нашими головами его
вражескую руку. // «Чечено-ингушский нарт-эрстхойский эпос». / «Чудесные родники. Сказки и песни народов Чечено-Ингушской АССР». Вступительная статья и редактура В. Б. Корзуна. Грозный, 1963. С. 35





Ему с гневом отвечал гремящим, как гром, голосом сильный Солса, князь нартов Эрхсто. Слова о несметном богатстве Колой-Канта разожгли его жадное сердце.
— Молчи, Ботоко-Ширтяха, сын раба-чужестранца, — сказал он. — Мы приняли тебя, как товарища, но презираем, как труса. Знай: мы, нарты, никого не боимся, и нет никого из живущих под солнцем, кто был бы сильнее меня. Веди нас немедля к пещере Колоя, коль знаешь дорогу.
Молодым ушел Колай-кант из тех мест, где жил его род-тухум; безбородым мальчиком ушел он в неведомые леса и погнал с собою только семь овец, но впереди овец шел старый козел, вожак стада, сильный смелый козел, одаренный разумом человека, — а на тучных пастбищах, под охраной козла-вожака, овцы плодились несметно.
Пищей Колою служило лишь мясо годовалых овец, питьем молоко; соли, волнующей кровь, и перебродившего питья, туманящего ум, никогда не вкушал он. Не видал женской прелести, ослабляющей тело... Могучий, кроткий, спокойный, был любимым слугой Сердцеведа.
— Враги идут на тебя, господин мой. Готовься защищать себя и богатство свое от злых, жадных нартов Эрхсто, — сказал Колой-канту его вещий козел, страж его стада.
Отвечал козлу Колой-кант:
— Кто может напасть на мое белое стадо? Кто б не пришел ко мне, я приму его, как гостя, и как для гостя, ничего не пожалею для него.
Темной ночью тихо подъехали нарты Эрхсто к пещере Колоя; шли кони их волчьей поступью по траве, пробирались лисьей пробежкой меж ветвями кустов. У скалы, закрывающей вход в пещеру, сошли нарты с коней, и все шестьдесят стали отодвигать скалу с места, упираясь в нее могучими плечами; до колен ушли ноги в землю; но скала не сдвинулась и на ноготь.
— Вот приехали враги твои, господин, и хотят силою ворваться к тебе, — сказал Колай-канту его вещий козел, вожак его стад по тучным лугам.
Отвечал Колой-кант:
— Не верю я, чтобы то были враги: я зла людям не сделал. Я впущу их сам в мою пещеру; приму их, как го- // «Чечено-ингушский нарт-эрстхойский эпос». / «Чечено-ингушский нарт-эрстхойский эпос». / «Чудесные родники. Сказки и песни народов Чечено-Ингушской АССР». Вступительная статья и редактура В. Б. Корзуна. Грозный, 1963. С. 36


стей, и свято соблюду обычай — ни в чем не отказывать гостю. С этими словами встал Колой-кант и тихо толкнув скалу рукой, легко отодвинул ее от входа....
Ужаснулись могучие нарты; в страхе отступились они к своим коням.
— Войдите, путники, — молвил им ласково хозяин стад — да будет приезд ваш на пользу вам и мне на счастье!
Но не захотели свирепые нарты войти гостями в жилище Колая. Молча сели они на коней и уехали, не ответив ни слова.
— Дадите ли, нарты, мне десятую долю богатств Колая, если я научу, как захватить их, — спросил хитрый разведчик Батоко-Ширтяха, хитрый проныра Ширтяха, сумевший спознаться с алмас, зеленоокой великаншей, лесной красавицей, одетой лишь своими золотые волосами, злой страшной ведьмой, пожирающей грудных младенцев.
Крепкое нартовское слово, нарушая клятву, дали нарты Ботоко-Ширтяха, что ему отделят они десятину всех богатств Колай-Канта.
Тогда молвил им хитрый знахарь — разведчик:
— В лесах у быстрой Аргуни живут великанши алмасы; красивейшую из них я пошлю к Колой-канту, чтоб она очаровала его женской прелестью и, лишенного силы, отдала в ваши руки. Через три луны, три недели и три дня приезжайте в пещеру Колая, там буду я вас ожидать.
У входа в пещеру, отпустив стада свои на пастбище, сидит Колой-кант. И слышит он плач женщины в глубине леса; рыдания женские тревожат его кроткое сердце. И идет он на голос. Перед ним — красавица; к скале прислонясь стоит она, и слезы горными ручьями льются меж пальцами ее белых рук.
— Кто обидел тебя женщина?
— Нарты, злодейское племя Эрхсто — мои враги. Отец мой и мать и все родные мои убиты ими; только я одна спасла свою жизнь, но, заблудившись в этом лесу, гибну теперь голодной смертью.
В пещеру свою ввел богатырь Колой предательницу, отогрел у огня ее тело, подкрепил ее пищей и сладким молочным питьем. Веселым огнем загорелись тогда зелёные, словно глубокие озерные воды, очи алмас. Жар- // «Чечено-ингушский нарт-эрстхойский эпос». / «Чечено-ингушский нарт-эрстхойский эпос». / «Чудесные родники. Сказки и песни народов Чечено-Ингушской АССР». Вступительная статья и редактура В. Б. Корзуна. Грозный, 1963. С. 37


ким пламенем пахнуло на богатыря от ее золотых волос.
— Кого положил ты, господин мой? Кого обнимаешь ты, целуя и прижимая к сердцу? То — не женщина из рода людского, то — злая, коварная алмас, отродье бесов, — сказал Колой-канту его вещий козел, возвратившийся со стадами в пещеру; но не внял Колой-кант его слову: не внял и убил своего верного слугу, ударив о камень. Месяц прошел с неделей и днем.
— Что сделал бы ты, господин мой, с врагами моими, злыми нартами Эрхсто, если б пришли они сюда, чтобы убить меня? — спросила алмас Колой-канта, нежно ласкаясь к нему.
Вспыхнуло гневом сердце богатыря, не ведавшего раньше злобы, схватил он рукою скалу, что служила ему вместо двери, и далеко швырнул ее в чащу лесную: застонала, дрогнула земля от удара, с треском и гулом рухнули наземь столетние сосны.
— Я раздавил бы их так, как этот камень давит жалких червей.
Еще месяц прошел, прошли еще неделя и день. Опять спросила злая алмас Колой-канта,
— Как бы ты казнил наших врагов нартов, если бы они пришли к нам?
Упершись плечами, с трудом пододвинул Колой скалу к ущелью и завалил его вход.
— Сюда они к нам не вошли бы, — молвил он тихо.
Три месяца минуло и три недели прошло с тремя днями,
— Ты очень силен, мой Колой! Но не оборвать тебе и тонкого шнурка, сплетенного из моих волос... Дай я свяжу тебе руки, — молвила злая алмас богатырю и с теми словами, будто шутя, опутала его могучие руки сзади спины шнурком из своих золотых волос. Раз богатырь свою силу напряг, — шнурок впился в его кожу, от второго усилия — брызнула кровь из разрезанных мышц. Когда же рванул он со всей
силы в третий раз, и шнурок не поддавшись впился в тело до белых костей, то радостно крикнула злая алмас. Дикой медведицей ревет она в чаще лесной, воет хищной волчицей, — и на зов ее словно коршуны, что слетаются со всех сторон небосклона на труп, мчатся к пещере Колая жадные нарты. // «Чечено-ингушский нарт-эрстхойский эпос». «Чечено-ингушский нарт-эрстхойский эпос». / «Чудесные родники. Сказки и песни народов Чечено-Ингушской АССР». Вступительная статья и редактура В. Б. Корзуна. Грозный, 1963. С. 38




И молвил им связанный богатырь — бессильный защитить своих белых овец. Так сказал он окружившим его нартам:
— Да будет вам, чужеземцы, приезд ваш на пользу, а мне на счастье! Принимаю вас в моем жилище за дорогих гостей. Все, что есть у меня — ваше; я — ваш слуга, вы же будете здесь господами.
Злобно засмеявшись, отвечал ему Солса, старший над нартами. Голосом, похожим на грохот катящегося с горы обвала, так загремел он в ответ:
— Приезд наш будет нам на пользу, мы берем все твои богатства. Мы будем твоими господами, а ты — нашим рабом; будешь ты скованный по рукам и ногам молоть ячмень для наших жен, сидя в глубокой яме… Не хотим быть твоими гостями!
И ворвались алчные нарты в пещеру Колоя; кровожадные, стали рубить они овец, пробудя остроту своих мечей и силу руки. И с насмешками били вногами беззащитного и плевали в лицо связанного богатыря.
— Господа мои! — молвил им Колой-кант. Вы вольны над вашим слугой. Но во имя Бога, прошу вас: убивая овец из моих белых стад, — отделите десятую в жертву Сердцеведу и сыновьям его Елта и Этеру и богу грома, грозному Сэли, чтобы, не прогневались на вас они, привыкшие вкушать дым сжигаемой здесь жертвы.
С насмешкой отвечал ему свирепый Солса, князь нартов:
— Пусть боги твои будут сыты прежними жертвами. Мы же не дадим им и дохлого ягненка.
Тогда вступился за Колоя Сердцевед. Грозного владыку громов, Сэли, послал он к нартам, пировавшим в пещере. И смутил Сэлли их разум, а пищу в котле их обратил в расплавленную красную медь.
Все нарты вкусили той меди, и умерло из них тотчас пятьдесят девять. Лишь шестидесятый — князь их, могучий Солса — долго боролся со смертью. Сгорая от палящей жажды, лежал он без сил у пещеры.
Ворон кружился над ним.
— Принеси мне воды, черный ворон! Я вдосталь поил тебя кровью людской…
— Не затем прилетел я. Жду твоей смерти, чтобы выклевать твои очи! // «Чечено-ингушский нарт-эрстхойский эпос». «Чечено-ингушский нарт-эрстхойский эпос». / «Чудесные родники. Сказки и песни народов Чечено-Ингушской АССР». Вступительная статья и редактура В. Б. Корзуна. Грозный, 1963. С. 39



— Ты, волк, что глядишь на меня из чащи? Дай воды мне... Я был тебе другом, кормил тебя досыта мясом людским…
— Скорей умирай! Я хочу пожрать твое сердце!
— Будьте вы прокляты вечно! Напои меня, голубь! Я изнемог... Помоги мне смерти отдаться без стона, глядя ей прямо в глаза...
И добрый голубь принес ему воды в красном сафьянном чувяке и освежил уста умирающего…
Не было уже слов у князя нартов; рукой, которой он брал из котла жидкую медь, он погладил шейку воркующей птицы и оттого виден теперь на шее голубя отблеск меди...
Так погибло все племя злых нартов Эрстхуа, и князь их, могучий Солса, стыдившийся жалости, так встретил конец свой.
Со смертью Солсы развязался шнурок, спутывавший руки Колой-канта. // «Чечено-ингушский нарт-эрстхойский эпос». «Чечено-ингушский нарт-эрстхойский эпос». / «Чудесные родники. Сказки и песни народов Чечено-Ингушской АССР». Вступительная статья и редактура В. Б. Корзуна. Грозный, 1963. С. 40

В горной Ингушетии существует название Вампал чIож («Ущелье великана»). Если место вампалов в сказании занимают гарбаши, то место Сеска Солсы — Борга Чопа. // А. О. Мальсагов «Нарт-орстхойский эпос вайнахов». Грозный: «Чечено-Ингушское книжное издательство», 1970. С. 60