Старый 14.04.2018, 23:34 #1
Ters-Maimal Ters-Maimal вне форума
Платина
Аватар для Ters-Maimal
 
instagram
 
Регистрация: 21.08.2016
Адрес: В паралельной вселенной
Сообщений: 4,229
Вес репутации: 3459
Ters-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможно
Post Чеченские песни и предания

Песни и предания чеченцев, записанные разное время различных книгах, российских и европейских записках 19 и начала 20 века.

Если есть альтернативная тема, можете объединить.
Ters-Maimal вне форума   Ответить с цитированием
Старый 14.04.2018, 23:48 #2
Ters-Maimal Ters-Maimal вне форума
Платина
Аватар для Ters-Maimal
 
instagram
 
Регистрация: 21.08.2016
Адрес: В паралельной вселенной
Сообщений: 4,229
Вес репутации: 3459
Ters-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможно
По умолчанию

Джон Баддели. Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860

Часть вторая

МЮРИДСКАЯ ВОЙНА

Приложение

II

Неизвестно, что пели в подобных случаях Хаджи-Мурат и его товарищи, но следующая «Песнь на смерть Хамзада» рисует нам живописную картину и является интересным образцом чеченской поэзии.

«Белый ястреб настигает добычу и хватает ее своими острыми когтями. Он хватает ее – и погружает клюв в ее кровь.
Быстрая пантера настигает добычу и раздирает ее своими мощными лапами.
Смелый Хамзад вместе с храбрыми всадниками из Гиха переходит на левый берег Терека и оставляет реку далеко позади себя.
Смелый Хамзад перешел Терек и углубился в Ногайские степи. Он и его товарищи захватили табун белых лошадей и вновь перешли Терек, гоня лошадей перед собой.
На заре он погнал табун в заросший густым кустарником Ширван, на гору черкесов.
К полудню возникла опасность, а воины уже устали. Они остановились у Ширван-Кулы и спрятали свою добычу в зарослях.
Спрятав добычу и своих товарищей в лесу, Хамзад поднялся на высокий курган и посмотрел, не приближаются ли русские.
Он видит многочисленный отряд там, где он недавно перешел Терек. Со скоростью облака, гонимого ветром, отряд приближается к месту, где затаились люди Хамзада.
Увидев это, он спустился с кургана и сказал своим товарищам: «Они преследуют нас. Они быстры, как ветер. Не бойтесь, мы будем биться, как голодные львы».

И еще он сказал им: «Мы зарежем коней и скот и сделаем заграждение из их трупов. Так мы сможем защититься».
Его товарищи с радостью согласились. Они перерезали горло лошадям, убили скот и соорудили из их трупов забор.

И снова заговорил Хамзад: «Наиб Гиха, Ахверды-Магома, без сомнения, стоит на вершине. Когда он услышит шум боя, он бросится нам на помощь, как птица».

Но это он сказал, лишь чтобы подбодрить своих товарищей.
Хамзад со своими бойцами спрятался за кровавым укреплением и приказал наблюдать за врагом.

И вот появляется всадник – князь Кагхерман – и кричит: «Чьи вы люди?»
Часовой не отвечает, но передает вопрос Хамзаду. «Князь Кагхерман хочет знать, чьи мы люди».
Храбрый Хамзад вышел из-за укрытия и подошел к всаднику. «Что ты хочешь от нас?» – «Знать, чьи вы люди».
Хамзад засмеялся. «Мы не знаем никаких господ и не хотим знать. Мы разбойники из Гиха и пришли за добычей». – «А ты, случайно, не Хамзад?» – «Да, я Хамзад».
«Жаль, Хамзад, что ты пришел сюда. Мы окружили тебя. Ты сможешь спастись, если только вдруг превратишься в птицу. Русский командир послал меня: он сохранит тебе жизнь, если ты сдашься без боя».

На это Хамзад ответил:

«Я пришел сюда, чтобы отомстить. Если я сдамся, все люди Гиха будут смеяться надо мной и презирать меня.
Как усталый и голодный волк стремится в лес, как измученный конь спешит на свежее пастбище, так и мои товарищи стремятся схватиться с вами в смертной схватке. И я не боюсь тебя, Кагхерман. Я смеюсь над тобой и твоей силой – ведь нам помогает всемогущий Аллах».

И еще он сказал: «Мы когда-то жаждали золота и наживы, но сегодня для нас нет ничего более драгоценного, чем черный порох. Сегодня золото – не деньги, сегодня лишь острая сабля – наше золото».

Кагхерман вернулся к своему командиру и сказал, что Хамзад отказался сдаться. А Хамзад вернулся к своим товарищам и стал говорить с ними.
Затем подошел русский отряд, и начался обстрел. Хамзад и его товарищи отстреливались.

От выстрелов в воздухе повис густой дым, и Хамзад сказал: «Будь проклят этот день. Так жарко, а мы можем спрятаться лишь в тени своих сабель».

И еще он сказал: «Какой густой дым! Как темно! Только наши ружья блестят в темноте. Гурии смотрят на нас с небес и думают, чьими они станут. Та, которая упадет на самого храброго из нас, будет гордиться этим; та же, что упадет на менее храброго, вспыхнет от стыда и уйдет от него. И пусть у того, кто сегодня струсит, почернеет лицо, когда он предстанет перед Аллахом».

Но в душе Хамзад знал, что смерть уже близка. У него не было надежды на спасение.

Высоко в небе он увидел птиц и крикнул им: «О птицы небесные! Передайте наше последнее приветствие наибу Гиха Ахверды-Магоме. А еще передайте наш привет красавицам и скажите, что мы грудью встретили русские пули. Мы хотели бы найти свое последнее пристанище в Гихе, чтобы все люди скорбели по нас, но Аллах не даровал нам этой милости. Над нами раздастся не рыдание наших любимых, а лишь вой голодных волков. Вокруг нас соберутся не наши родные, а лишь стая шакалов.

И еще скажите им, что мы погибли с саблями в руках на земле гяуров. Вороны выклевали наши глаза, а волки сгрызли нашу плоть».

Русский переводчик говорит нам, что он не раз видел слезы на глазах чеченцев, слушавших эту песню о Хамзаде, который был разбойником из одного аула на Тереке. В годы зарождения мюридизма он бежал в горы и во главе небольшого отряда нередко доставлял серьезные неприятности казачьей линии. Благодаря его мужеству и отличному знанию местности его набеги почти всегда были удачными.

Вот еще одна чеченская песня на смерть героя.

Земля высохнет на моей могиле,
О моя мать.
И ты забудешь обо мне.
Надо мной будет колоситься трава,
О мой отец.
И ты не пожалеешь обо мне.
Когда слезы перестанут заволакивать твой взор,
О моя сестра,
Ты не будешь горевать обо мне.
Но ты, мой старший брат, ты никогда не забудешь,
Что я не отомщен.
И ты, мой младший брат, всегда будешь горевать обо мне,
Ведь ты ляжешь рядом со мной.

Стоит отметить, что в этой песне выражена твердая уверенность в том, что брат отомстит за погибшего.

http://rubooks.org/book.php?book=8653&page=120


"Гиха, Гехи" некоторые путают с селом Гехи, так 19 веке называлась чеченская область, русские ее называли Малая Чечня, чеченцы Гехичу, примерная местo расположенная между реками Аргун и Сунжа, точной границы не уточнено.
Ters-Maimal вне форума   Ответить с цитированием
Старый 14.04.2018, 23:59 #3
Ters-Maimal Ters-Maimal вне форума
Платина
Аватар для Ters-Maimal
 
instagram
 
Регистрация: 21.08.2016
Адрес: В паралельной вселенной
Сообщений: 4,229
Вес репутации: 3459
Ters-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможно
По умолчанию

Этнографические очерки Аргунского округа (1 выпуск ССКГ)

СБОРНИК СВЕДЕНИЙ О КАВКАЗСКИХ ГОРЦАХ

ВЫПУСК 1

тифлис 1868

Статья А.П. Ипполитова.

III.

Народные сказания горцев чеченского племени.

"«Высохнет земля на могиле моей – и забудешь ты меня, моя родная мать! Порастет кладбище могильной травой – заглушит трава твое горе, мой старый отец! Слезы высохнут на глазах сестры моей – улетит и горе из сердца ее!»

«Но не забудешь меня ты, мой старший брат, – пока не отомстишь моей смерти! Не забудешь ты меня, и второй мой брат, – пока не ляжешь радом со мной»!

«,Горяча ты, пуля, и несешь ты смерть, – но не ты ли была моей верной рабой? Земля черная, ты покроешь меня – но не я ли тебя конем топтал? Холодна ты, смерть, – но ведь я был твоим господиномъ»!

«Мое тело – достояние земли. Мою душу – примет небо»!

Песня о Хамзате[5].

Догоняет на крыльях и ловит свою добычу когтями белый ястреб. Он ловит ее – и тут же клюет сырою.

На резвых ногах своих догоняет и крепкими рвет когтями пестрый барс красного зверя.

Оставляет за собою Терек и переправляется на левый берег, с храбрыми Гихинскими наездниками, смелый Хамзат.

Переправился чрез Терек смелый Хамзат и отправился в Ногайские степи. Захватил он табун белых коней и снова переплыл Терек и перегнал белый табун.

С рассветом дня переправился он с табуном своим и догнал его до Шиванских кустов, на Черкесской горе[6].

Опасно днем было ехать, да и устали наездники. Остановились они на Шиван-Кули и в лес скрыли добычу свою.

Скрывши в лесу добычу и товарищей, пошел Хамзат на высокий курган, на Черкесской горе, и стал смотреть он в зрительную трубку: не идет ли за ним русский отряд.

Смотрит Хамзат и видит: на том месте, где он чрез Терек переправился, чернеет большая толпа. Как быстро гонит ветер черные тучи, – так быстро скакала толпа эта по его следам.

Увидав толпу, он спустился с кургана и сказал товарищам: «3а нами гонятся так шибко, как летит туча, гонимая ветром. Не бойтесь, будем драться мы, как голодные барсы»

Еще сказал он им: «Мы теперь перережем угнанный скот и окружим себя им как высоким забором. Если мы это сделаем – мы будем в состоянии защитить себя».

На это согласились его товарищи и обрадовались. Зарезали лошадей, закололи быков и сделали крепкий завал вокруг себя.

Опять стал говорить Хамзат своим товарищам «Гихинский наиб, Ах-Верды-Магома, верно также стоит на горе со своей партией. Услыхавши шум нашей драки с русскими, Магома, как воздушная птица, прилетит на помощь нам». А сказал он для того это, чтобы ободрить товарищей.

Сел Хамзат со своими наездниками за кровавый завал и велел одному из них наблюдать за отрядом. Стоит часовой и пристально смотрит.

И видит: впереди толпы скачет всадник – князь Кагерман. «Какого князя вы люди?» он спросил, подскакавши.

Не давши ему никакого ответа, передал караульный вопрос Хамзату: «Князь Кагерман хочет знать, какого князя мы люди».

Вышел из-за завала смелый Хамзат и подошел ко всаднику. «Что ты хочешь от нас»? – так спросил он его. – «Я спросил, какого князя вы люди».

Засмеялся Хамзат. «Никаких князей мы и знать не хотим! Мы наездники из Гихов и приехали за добычею.

«Не Хамзат ли ты»? спросил Кегерман. – «Да, я Хамзат», ответил он ему.

«Напрасно же, Хамзат, приезжал ты сюда. Вас догнал теперь русский отряд; догнал и окружил он вас. Если у вас не вырастут крылья перелетной птицы, и не улетите вы вверх – вы не можете скрыться. Меня прислал русский начальник: пощадит он вас – если не будете драться».

Отвечал ему на это Хамзат: «Приехал я сюда, Кагерман, не по бедности: я приехал сюда, чтобы заслужить смерть газавата[7]. И сдайся я тебе – надо мной посмеется весь гихинский народ. Как волк, усталый и голодный, хочет скорее добраться до лесу, как горячий и несытый конь рвется в чистое поле – так и товарищи мои жаждут смертного боя. И не боюсь я тебя, Кагерман, и смеюсь над всем вашим отрядом: наша надежда на всемогущего Бога».

И снова сказал Хамзат Кагерману: «Мы искали всегда добычи и золота, а для такого дня, как нынешний, лучше красивого, черного пороху – нет драгоценней добычи».

И опять он сказал: «Для нынешнего дня золото – не деньги; для такого дня крымский[8] надежный кремень – чистое золото».

Воротился Кагерман к русскому начальнику и сказал ему, что не хочет сдаваться Хамзат. А Хамзат воротился в завал и сел к своим товарищам.

Подошел отряд и стал стрелять. Стрелял и Хамзат со своими наездниками.

Стал густой дым от их выстрелов и сказал Хамзат: «Да погибнет отец этого дня[9]! Такой жаркий день, что на одну лишь тень от наших шашек мы и можем надеяться».

Опять сказал Хамзат: «Какой дым густой, какой мрачный день! Лишь один нам свет – ружейные выстрелы».

Опять сказал Хамзат своим товарищам: «В этот день гурии райские смотрят из окон с неба на нас и любуются; они ссорятся, выбирая из нас себе мужа. И тем из нас, кто будет храбрей – каждая пред подругой своей будет хвастаться. А избранного, боязливей других, – она будет совеститься и закроет от него окно, отворотится. Кто из вас будет трус – будет стыдно ему пред Богом»![10]

И в душе тогда подумал Хамзат, что настал час его смерти, и что нет им больше надежды.

Высоко в небе увидал он перелетных птиц и сказал он им: «О, воздушные птицы! Передайте вы наш последний привет (салам), наш последний поклон, гихинскому наибу Ах-Верды-Магома. Передайте и поклон красавицам, белым девушкам, и скажите вы им, что наши крепкие плечи стеной служат теперь для русских пуль[11]; что желали мы по смерти лежать на родном кладбище – в Гихах, где бы поплакали над нашей могилой сестры и пожалел бы народ, – но что не дал нам Бог этой радости: вместо плача сестер будет слышен над нами вой голодных волков. А наместо толпы родственников – соберется стая черных воронов».

И скажите вы всем: «На Черкесской горе, на земле христиан, с голой шашкой в руках – мы лежим мертвые. Наши очи – выпьют вороны, наше тело съедят волки жадные»!

Песням, подобным приведенной, чеченцы вообще сильно сочувствуют. Мне не раз случалось видеть слезы на глазах людей самых серьезных, при рассказе певцом о смерти Ханзата.

Привожу и другой образец песни такого же рода, как песня о Хамзате.

Песня об Эль-Мурзе[12].

«Как быстро летит черный сокол, что свивает себе гнездо выше темных туч – так быстро скачет и конь мой», говорит Эль-Мурза, выводя из конюшни и лаская рукой дорогого коня.

Вывел он его и привязал к столбу. Оседлал потом седлом черкесской оправы. Сам, свирепей медведя, опоясал он свое оружие, и, как легкий ястреб садится на дерево, вскочил Эль-Мурза на коня своего.

Поехал Эль-Мурза к муталимам в аул и сказал им «салам». Те спросили: зачем он приехал? Он ответил им, что ищет товарищей ехать в землю христиан за добычею и искать газавата.

Подумали, посоветовались меж собой муталимы: «что же будем мы дома сидеть, как молодые безмужние вдовы? Не будет ли совестно нам и пред девушками, за которыми мы ухаживаем»?

Подумали так муталимы и пятнадцать из них приготовились, поехали: Эль-мурза впереди, а они все за ним.

«Есть еще товарищ один, храбрый и умный», сказал Эль-Мурза и поехал за ним и привел к муталимам.

У зверей, их царем – пестрый барс; у птиц, их царем – черный сокол; Эль-Мурза же Бярчи отважней голодного водка.

Впереди Эль-Мурза, а спутники сзади, приехали они к Тереку. Приходила ли им дорогою дума о любимых девушках, что в ауле они оставили, – били они плетьми лошадей своих. Приходила ли им мысль о смертном бое, ожидавшем их, – хватались они рукой за оружие.

Приехали они к синему Тереку и их лошади им служили лодками, а их плети веслами.

Переправились они за синий Терек, – и сделали засаду на большой дороге, где ездят русские.

Едут по дороге люди и везут с собой богатую добычу. Перебил и переловил их Эль-Мурза-Бярчи и вдоволь от них взял он добычи.

Возвратились назад, переправились опять чрез синий Терек. Но лишь только переправились – ударили по станицам в сигнальный набат и раздались там оружейные выстрелы.

Вышли за ними русские в погоню и догнавши окружили их. Окруживши их, начальник послал к Эль-Мурзе требовать сдачи.

И сказал ему посланный: «У тебя нет крыльев, Эль-Myрза, чтобы взлететь на небо; нет и когтей, чтобы выкопать нору и уйти под землю».

«Крылья мои на небо – мое крымское ружье, а мои когти, чтобы сделать нору – моя шашка терсмеймуль[13]. И сдамся я тогда только, когда вместо газырей надену женские петли.

«Приезжал ведь я не затем, чтобы сдаться, когда догонят меня, и спокойно уйти – когда не догонят. Я приезжал за тем, чтобы умереть – если догонят».

И сказал Эль-Мурза муталимам: «Этому послу русского начальника определите вы сами казнь по китабу».

Отвечали ему муталимы: «По китабу следует – отрезать ухо ему и отправить назад».

И отрезавши ухо, они отправили посла к начальнику.

Искал начальник другого посла, но никто им быть не решался. Обещал он тогда дать деньги тому, кто поедет – и нашелся новый посол.

Приехал к Эль-Мурзе новый посол и сказал, что он прислан от начальника; что оставит он Эль-Мурзе – его голову, если он сдастся без боя.

Отвечал на это Эль-Мурза: «Тебя сказать мне прислали, чтобы на ту голову, на которой я привык носить мужской папах, – я надел бы женский платок».

А один из его товарищей сказал послу: «Ожидают нас в ауле девушки, прекрасные как райские гурии; к этим девушкам никогда не дойдет весть о нашей сдаче, а дойдет весть о славной смерти».

Говорить Эль-Мурза муталимам: «Послу, который приехал к нам предложить низкую сдачу, – что определите вы по китабу»?

«По китабу ему следует – глаза вырезать», отвечали муталимы. Вырезали глаза послу и отправили обратно к христианскому начальнику.

Стали тогда стрелять в них из широких ружей, с оправленными медью прикладами.

Закричал Эль-Мурза христианам: «Послушайте вы, христиане: пуль у нас – как звезд на небе, а пороху – как черной земли. Пока небо стоит – и мы будем стоять; пока земля не пойдет – не пойдем и мы».

В толпу людей били они из крымских ружей, а одиночных людей – били шашками. От огня выстрелов сделался дым, от дыма стал день черней темной ночи.

И сказал Эль-Мурза товарищам: «Говорили нам, что конца света не будет: а не нынче ли света конец (кематы)? Мало пользы нам от ружейных выстрелов и не лучше ли в шашки броситься»?

Отвечали ему товарищи: «Пока порох есть и в пулях нет недостатка – лучше будем стрелять; они кончатся – в шашки кинемся».

И стреляли они, а как кончился порох – заревели, как голодные барсы, и бросились в шашки.

Дрались они шашками до самой ночи, а стемнело – стали русские бить в барабаны и стали от них отходить.

Когда смолк барабанный бой и русские отошли от них – были товарищи Эль-Мурзы уже все перебиты и переранены. Сам Эль-Мурза, сильно раненный, отошел в сторону от своих товарищей.

Тогда закричал ему первый посол, с отрезанным ухом: «Какую добычу из земли христиан ты везешь теперь, Эль-Мурза, любовнице»?

Отвечал Эль-Мурза: «Дорогая наша добыча – белый газават, нами сегодня заслуженный».

И потом закричал он Товарищам: «Есть ли из вас, товарищи, еще кто-либо в живых»?

Отвечал ему его близкий друг: «Муталимы твои перебиты все, а остался в живых только я один и то раненный».

Пошел тогда Эль-Мурза собирать все тела муталимов. Положил он их рядом все, обративши головами к западу, а ногами туда, где восходит яркое солнце.

Собрались с небес толпой ангелы, чтобы присутствовать при их похоронах. Прилетели райские гурии, чтобы оплакивать их вместо смертных жен. Стала мертвых душа зеленой птичкою, высоко поднялась и взлетела на седьмое небо.

И сказал Эль-Мурзе его близкий друг: «Обвинят тебя, Эль- Мурза, божьи ангелы, если оставишь ты наши тела на земле христиан; обвинит в том тебя весь чеченский народ».

И еще сказал он ему: «Есть в ауле у нас одна девушка; любил я ее и тогда еще, когда был мальчиком. Передай ты ей мой посмертный поклон и скажи ты ей, что остался и на земле врагов, смертельно раненный. И скажи ты ей, что те подарки, что я ей возил из земли христиан, – я возить уже больше не буду».

И скончался он в глазах Эль-Мурзы; и спустились тогда с неба ангелы, а с земли явились шейхи[14], и взяли они из тела его светлую душу.

Как хищный волк с добычи пошел Эль-Мурза к себе в аул, и шел он, опираясь на свою шашку. Воротился он и сказал свой «салам» всем жителям, а те не могли и узнать его: так он был обрызган весь кровью.

Стал сбираться народ и могли тогда его разгадать только по голосу. И спросили его, что случилось с ним?

Отвечал он им: «Лицо мое стало теперь черно пред всеми. Ha христианской земле, где остаются всегда нами убитые, осталась и мои товарищи».

«А тот из них, кого больше всех я любил, велел мне передать поклон своей любовнице; он велел ей сказать: подарки те, что возил он ей из земли христианской, – возить уже больше не будет».

И, услышав то, девушка пошла домой заплакавши; рукой била в грудь и рвала на себе черные волосы.

И просил Эль-Мурза всех собравшихся, чтобы шестьдесят из них с ним поехали взять тела его товарищей.

И когда они поехали – Эль-Мурза ехал впереди всех, а они за ним следом. Взявши тела, он пустил их вперед, а сам позади их поехал.

Привезли мертвецов – всем купил он от себя саваны и для всех нанял мулл читать на кладбище. Схоронивши же всех, на могилах их поставил значки[15], что ставят тем, кто умер на святой войне, за веру.

Некоторыми певцами конец этой песни варьируется. Они доводят рассказ об Эль-Мурзе до самой его смерти. После похорон убитых муталимов на свой собственный счет, – дело, считаемое мусульманами самым высоким подвигом любви и милосердия, – Эль-Мурза, по варианту песни, велит нести себя в мечеть, где при народе молится; потом, будучи принесен обратно домой, он расстегивает свой пояс, сжимавши до того времени тяжелый раны, и кровь, ничем более не сдерживаемая, течет из них, как «горный ручей»; он умирает, обращаясь попеременно с речью к отцу, матери и сестре своей.

Я не привожу этого варианта, полагая, что приведенных мною трех песен весьма достаточно, чтобы дать полное понятие о той дикой поэзии, которой дышат все песни чеченцев. Выражения и особенности оборотов речи я старался сохранить такими, как они есть в подлиннике, точно также как и самый размер стихов, – на сколько это последнее было возможно.

http://webcache.googleusercontent.co...ct=clnk&gl=2fr
Ters-Maimal вне форума   Ответить с цитированием
Старый 15.04.2018, 00:16 #4
Ters-Maimal Ters-Maimal вне форума
Платина
Аватар для Ters-Maimal
 
instagram
 
Регистрация: 21.08.2016
Адрес: В паралельной вселенной
Сообщений: 4,229
Вес репутации: 3459
Ters-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможно
По умолчанию

Война в Большой Чечне: (Ст. майора Властова). - [Санкт-Петербург] : Воен. тип., ценз. 1856.

"Посмотримъ теперь, какъ разсказываютъ сами Чеченцы о своем'*»
происхожденіи. Я слышалъ давно, что въ горахъ жилъ нѣкто старика
Зауръ, славившійся знаніемъ чеченскихъ преданій. Съ позволенія коман*
дующего войсками на Кумыкской Плоскости, Генерадъ-Маіора Барона
Николаи, я вызвалъ его къ себѣ въ Укрѣпленіе Куринское (черезъ наи*
ба мирныхъ горцевъ, Штабсъ-Кашітана Бату, который служилъ мнѣ
также переводчикомъ), и я передаю здѣсь его безъискуственный разсказъ, предупреждая впрочемъ, что я ожидалъ гораздо болѣе отъ прославлен-, наго старожила и разсказчика. Кое-гдѣ только можно уловить связь между преданіемъ и извѣстными историческими Фактами; притомъ мнѣ кажется, что разсказы Заура едва-ли восходятъ за двѣсти пятьдесятъ лѣтъ отъ настояіцаго времени.

Родоначальникомъ своимъ Чеченцы считаютъ какого-то Молкха или
Малкху, который жилъ въ Мэестэ, на высотахъ горныхъ хребтовъ.
Изъ смысла разсказа Заурова можно заключить, что Молкха былъ
скорѣе вождемъ, чѣмъ родоначальникомъ, и что преданіе забыло древ-
нѣйшія событія; ибо Зауръ, упоминая о праотцѣ, называетъ племена (роды, семьи), которыя жили въ тѣсной дружбѣ съ Чеченцами (*), и говоритъ, что самый Молкхъ былъ изъ Фамиліи Цуѳри. Соеѣдями, друзьями и, вѣ-роятно, ближайпшми родственниками Чеченцевъ были племена Алкууны, Цвури, Цуѳри и др. Гдѣ было первое поселеніе Мэестэ— определить изъ разсказа Заурова трудно. Но, какъ кажется, можно догадываться, что оно находилось въ верьховьяхъ Аргуна, насѣверномъ скатѣ глав-наго хребта.

Изъ Мэестэ Чеченцы переселились въ Нашихэ, гдѣ теперь, по сдо-
вамъ Заура, находится аулъ Керстенъ-Акхъ или Кіоло. Здѣсь, какъ ка*
жется, умножавшееся народонаселеніе стало разъедиядться, потому что
преданія отдѣляютъ судьбу нынѣшнихъ Ичкеринцевъ и жителей котло*
вины Большой Чечни отъ поселенцевъ на притокахъ Сунжи (въ Ма*
лой Чечнѣ), Карабулаковъ и Ауховцевъ. Два послѣднія племена гово*
рятъ нарЪчіемъ чеченскаго языка.

«Во время заселенія Нашихэ, впервые появилось оружіе и начались»,
говоритъ Зауръ, «междоусобія. Въ то время люди стали строить себѣ
крѣпкія башни, изъ которыхъ мужчины рѣдко выходили, боясь быть
убитыми. Однѣ женщины, которыхъ, по обычаю, никто не смѣлъ тро*
нуть, ходили свободно и потому занимались всѣми хозяйственными ра*
ботами и даже земледѣдіемъ». Вотъ причина, прибавилъ Штабсъ-Капи-
танъ Бата, по которой мы доселѣ заставляемъ женщинъ работать въ
полѣ.

«Оружіемъ древнихъ Чеченцевъ бьші луки и стрѣлы, вошедшіе въ
употреблеше послѣ Молкха, при богатырѣ Кургухѣ, который также
указалъ людямъ мѣру, обозначенную распростертыми руками (косая
сажень). Эта мѣра доселѣ называется кургала-аршпт».

Достовѣрно, что предки Чеченцевъ были христіане. Аулъ Кіоло или
JxepcmewtrÂKXb, названный такъ потому, что въ немъ даже теперь жи-
вутъ христіане, бьиъ центромъ разселенія всѣхъ чеченскихъ племенъ.
Звукъ Акхъ встрѣчается въ имени Акхъ-Уховіцевъ и Карабулъ-акховъ,
которыхъ Чеченцы признаютъ братьями по происхожденію. Но есть
доказательство еще сильнѣйшее: честный Зауръ говорилъ мнѣ: «Не
скрою отъ тебя, что я знаю навѣрное, что седьмой отецъ мой (пре-
докъ въ седьмомъ поколѣніи) ѣлъ свинину. Я не помню крестовъ, но
слыхалъ, что мы исповѣдывали какую-то другую вѣру, но какую имен*
но—не знаю.»

Разселеніе изъ Нашихэ есть героическое время Чеченцевъ.

«Тогда царствовалъ сынъ Молкха, Тинавинъ-вису, по происхожденію,
какъ сказано, Цуантороевецъ. Въ его время жили богатыри Таніэльдеръ,
Тіермагаллау Гуно Каркалой, Гардазенркт, Шкрдін Канатъ и др. У
Ширдіи Каната Тинавинъ-вису отнялъ силою жену, чт5 имѣло весьма важ-
ныя послѣдствія для всего племени. Тинавинъ-вису былъ красавецъ, и всѣ женщины были отъ него безъ ума. (Здѣсь слѣдуетъ вставочный разсказъ, который хорошо характеризируетъ нравы того времени). «Однажды бога*тырь Гуно Каркалой спросилъ у жены своей: можетъ-ли онъ быть увѣренъ, что она никого не любить, кромѣ его (*)?— «Я тебя очень люблю», отвѣ-чала она, «но признаюсь, что мнѣ хотѣлось бы хоть разъ обнять и по-цѣловать Тинавинъ-вису». Каркалой разсердился, и, осѣдлавъ коня, по-ѣхадъ къ башнѣ, гдѣ жилъ Тинавинъ-вису, чтобы вызвать его на бой.

Подъѣхавъ къ башнѣ, онъ сталъ вызывать соперника, но не по.іучилъ
отвѣта, потому что Тинавинъ-вису спалъ, а жена его, догадавшись, что
Гуно Каркалой пріѣхалъ не съ добрыми намѣреніями, не разбудила
мужа. Тогда Каркалой, по принятому обычаю, вынулъ изъ стѣны баш*
ни три камня, и сложилъ ихъ передъ нею въ кучу, чѣмъ наносилъ
страшное оскорбленіе своему врагу. Проснувшись, Тинавинъ-вису уви-
дѣлъ эти камни, и, въ порывѣ гнѣва, вскочивъ на неосѣдланнаго коня,
полетѣлъ къ жилищу Каркалоя. Но здѣсь жена послѣдняго выскочила
къ нему на встрѣчу, и, бросившись между врагами, съумѣла остановить
кровопролитіе и уговорить богатырей оставить мщеніе. Умоляя Тина-
винъ-вису, она выбрала однако удобную минуту, и поцѣловала красав*
ца. «Такъ всегда», прибавилъ Зауръ, «женщина съумѣетъ сдѣлать все,
чего ей захочется.»"

"Дадьнѣйшш разсказъ Заура имѣетъ какъ будто историческую досто-
вѣрность. «Калмыцкій ханъ кочевалъ тогда съ своими ордами на пра-
бомъ берегу Терека, въ нынѣшнемъ Кумыкскомъ Владѣніи. Услышалъ
онъ, что у Тинавинъ-вису есть красавица жена, которую отнялъ онъ
у Ширдіи Каната, и пріѣхалъ къ Тинавину въ гости, чтобы поемо-
трѣть ее. Она такъ понравилась хану, чго тотъ шпросилъ ее себѣ,
пригласивъ между тѣмъ Тинавинъ-вису побывать въ его станѣ. Вскорѣ
Тинавинъ-вису исполнилъ желаніе хана и въ первый разъ увидѣлъ ров*
ное мѣсто, большую рѣку и богатая, привольныя пастбища.— «Послушай
ханъ», сказалъ онъ, «слышалъ я, что у тебя много земли, подари мнѣ
эти прекрасныя мѣста; увидѣвъ ихъ, я не могу болѣе жить въ своей
трущобѣ». Ханъ согласился и подарилъ ему и его племени всю плос*
кость отъ Качкалыковскаго Хребта до Терека.» На этомъ разсказѣ
основываютъ Чеченцы права свои на земли въ Кумыкскомъ Владѣніи.

Но, какъ кажется, или приведенный разсказъ позднѣйшая выдута,
или Тинавинъ-вису не успѣлъ до своей смерти занять мѣста, подарен-
ныя ему Калмыками, потому что преданіе разсказываетъ еще, что, вый*
дя изъ Нашихэ (Кіоло, Керстенъ-Акхъ) съ тремя семействами, Тина-
винъ-вису поселился въ Терехъ-Аллахѣ (Ичкерія, верховья Аксая). Вы*
шедшая съ нимъ семьи были: Харагоевцы, съ родоначальникомъ Уези;
Цуэнтарнщы, съ родоначальникомъ Мэтти, я Гордалоевцы, съ родо*
начальникомъ Елюіо. У Мэтти Цуентары были двѣ дочери: одна вы*
шла замужъ за Гордалоя, а другая за Харачоя.

Тинавинъ-вису умеръ, a послѣ его смерти, два охотника, преслѣдуя
дйчь, вышли на плоскость, достигли до Терека, и возвращалисъ вдоль
по Качкалыковскому Хребту. Здѣсь они открыли горячіе ключи (Исти-
су) и рѣшились при нихъ поселиться (*). Потомки Молкха занимали
гористое и лѣсистое ущелье Аксая, и, вѣроятно, чувствовали необходи*
мость въ просторѣ, въ слѣдствіе умножившагося народонаселенія.

Къ этому же времени относится разсказъ о какомъ-то русскомъ вы*
ход^, который появился въ этихъ мѣстахъ и ранилъ изъ ружья Мэт*
ти. Я не могъ открыть, къ этому-ли времени относится введеніе огне-
стрѣльнаго оружія, но думаю, что оно до тѣхъ поръ было неизвѣстно
Чеченцамъ, потому что Мэтти подарилъ человѣку, который его выле-
чилъ, мѣсто подъ аулъ Шихой, на правой сторонѣ Аксая. Это мѣсто,
пзвѣсткое впослѣдствіи подъ именемъ Боотенъ-юрта, постоянно на*
ходилось въ рукахъ потомховъ того же врача и составляло ихъ неотъ*
емлемую собственность. «Недавно», говоритъ Зауръ (**), «умеръ послѣдній представитель этого рода, самъ врачъ по наслѣдству и вдадѣтель этой земли. Я хорошо зналъ его: врача звали Бештау.»

Когда на Исти-су открылась чума, Харачоевцы и Гордалоевцы на*
чат занимать поляны Большой Чечни и селиться частію на Мечикѣ,
частію на сѣверныхъ скагахъ Качка.шковскаго Хребта. Они основали
Ойсунгуръ, Гордали и другіе аулы. Цуентаринцы же, какъ видно,
остались ка своихъ мѣстахъ въ Ичкеріи.

Въ этихъ разсказахъ весьма трудно разъяснить: въ какихъ откоше-
ніяхъ были къ Чеченцамъ Кумыки. По сознанію самихъ Чеченцевъ,
они платили кумыкскимъ князьямъ дань или ясакъ; «но», говорятъ они,
«мы призвали ихъ изъ Шамхальскаго Владѣнія и отдали имъ землю по пра*вую сторону Аксая, съ тѣмъ, чтобы они были у насъ судьями, и
служили переводчиками при сношеніяхъ съ Русскими, жившими на Те-
рекѣ. Мы платили имъ ясакъ, какъ даемъ и теперь плату нашимъ
нулламъ и кадіямъ.»"

(*) Разсказъ объ открытін горячихъ ключей совершенно подобенъ сжазанію объ а ахенскомъ горячеиъ ключѣ, открытомъ Карломъ Великнмь .— Охотники Че-ценцы видятъ xромага тура (дикій баранъ), который в ходитъ въ источникъ и излечивается; тогда одинъ изъ нихъ опускаетъ въ источник аубшиенную руку и чувствуетъ себя здоровымъ,

"Для этого надобно обратиться къ' весьма неполному разсказу Заура
о населеніи Малой Чечни.

Изъ Нашихэ вышли нѣкоторыя семейства и поселились на большой
плоскости, гдѣ находится Грозная; плоскость эта, вмѣстѣ съ Большой
Чечней, имѣетъ видъ бассейна внутренняго моря. Нѣкто Тулатапъ
основалъ въ Гулдярахъ (Кулары) первое поселеніе; отъ имени его до-
селѣ называется курганъ ,напротивъ Наура Тулатат-борсъ. Изъ Гул-
ляри, Чеченцы разселились по всѣмъ притокамъ Сунжи. Между тѣмъ
гумбетовскій выход ецъ князь Турлоу Алханъ (*), которому Гумбетовцы
до самаго возмуіценія платили ясакъ, поселился на плоскости поддѣ
“Ханкаловъ, и основалъ аулъ Чеченъ-талу. Этотъ аулъ былъ извѣстенъ
своими разбойничьими набѣгами за Терекъ, такъ что затеречные жители
при пропажѣ скота или грабежѣ бьші увѣрены, что это сдѣлали жите*
ли Чечена— Чегенцы, и имя это перешло на все племя Молкха."

https://lookaside.fbsbx.com/file/may...-fNJk3-gBL6rVw
Ters-Maimal вне форума   Ответить с цитированием
Старый 15.04.2018, 00:19 #5
Ters-Maimal Ters-Maimal вне форума
Платина
Аватар для Ters-Maimal
 
instagram
 
Регистрация: 21.08.2016
Адрес: В паралельной вселенной
Сообщений: 4,229
Вес репутации: 3459
Ters-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможно
По умолчанию

ОЛЬШЕВСКИЙ М. Я. КАВКАЗ С 1841 ПО 1866 ГОД

IV.

О происхождении, образе жизни, нравах и обычаях чеченцев. Наш способ ведения с ними войны.

"О происхождении и названии чеченцев вот какая существует легенда ( Все, что читатель прочтет в этой главе о чеченцах в легендарном и историческом отношениях, а равно о их нравах, обычаях, наклонностях, образе жизни и ведении ими войны с нами, то все сведения, относящиеся до этого, собраны мною в 1844 и 1845 годах, в первое время моего знакомства с Чечнею. В четырехлетнее же пребывание мое на левом фланге Кавказской линии, а именно с 1849 по 1850 год, я убедился еще более в прежнем своем мнении на счет чеченцев. Изменился только мой взгляд на образ ведения войны в Чечне с того времени, когда начались полезные зимние экспедиции, состоящие в прорубке просек и проложении дорог через чеченские леса, - экспедиции, начатые Р.К. Фрейтагом в зимы 1845 и 1846 годов, систематически продолжавшиеся генералами Нестеровым и кн. Барятинским до 1857 года, доведшие Чечню в 1857 и 1858 годах до ее падения. - М. О.):

В горах, не в дальнем расстоянии от настоящего Веденя, жил богатырь Нохчэ, у которого было двенадцать сыновей, таких же крепких и сильных, как он сам.

Когда Нохчэ дожил до глубокой старости, то его потомство, состоящее из внуков и правнуков, оказалось столь великим, что, во избежание распрей и неудовольствий, он дал совет своим сыновьям расселиться по горам, и не ближе, как на день пути один от другого. При этом заповедал им не спускаться с гор и беречь свои леса, потому что в тех и других заключалось их согласие и спокойствие.

Разделившись на двенадцать отдельных семей, сыновья Нохчэ, [90] места своего водворения назвали по своим именам, и с того времени образовались общества, известные нам и поныне: Ичкери, Аух, Чабирли, Шубути, Шато, Дзумсо, Кисти, Цори, Галаш, Галгай, Джерах и Ингуш 105.

Таким образом, расселившиеся по горам на юго-запад и восток, потомки Нохчэ долго жили в горах спокойно и в довольствии. Но, встречая недостаток в земле, в прошлом столетии, начали занимать изобильное пажитями, полями и водою плоское пространство между так называемыми Черными горами, Качалыковским хребтом и Сунжею.

Когда же, по мере приближения потомков Нохчэ к Тереку, они сделались известны своими хищничествами и разбоями, то кизлярские и моздокские армяне дали им прозвище «чачен», что на их языке значит головорез, разбойник. Мы же перекрестили потомков Нохчэ в чеченцев, назвав все затерекское пространство Чечнею; узнав же о существовании аула Большого Чеченя, находившегося на Аргуне, по ту сторону Ханкальского ущелья, и принимая аул Алды за Малый Чечень, разделили Чечню рекою Аргуном на Большую и Малую.

Такое предположение, хотя основанное на предании и рассказах стариков, заслуживает однако вероятия, тем более, что и настоящие жители не называют себя чеченцами и как бы стыдятся этого имени. Они называют себя или по имени своего родоначальника Нохчэ, или по имени его сыновей.

- Мы Нохчэ, мы народ Божий, отвечали мне всегда с некоторым озлоблением старики, когда в разговоре с ними приходилось их называть чеченцами.

Да и молодое поколение недолюбливает, когда их называют чеченцами. Они назовут себя или по имени того общества, к которому принадлежат, или по имени того аула, в котором живут. Именовать же себя Нохчэ они перестали.

Нет сомнения, что чеченцы составляли самобытный народ. Лучшим этому доказательством служит их язык, содержащий много шипящих и гортанных слов, который резко отличается от языков прочих обитателей Кавказа."

Записки М. Я. Ольшевского. Кавказ с 1841 по 1866 г. // Русская старина, № 7. 1893
http://www.vostlit.info/Texts/Dokume...skij/text2.htm
Ters-Maimal вне форума   Ответить с цитированием
Старый 15.04.2018, 00:22 #6
Ters-Maimal Ters-Maimal вне форума
Платина
Аватар для Ters-Maimal
 
instagram
 
Регистрация: 21.08.2016
Адрес: В паралельной вселенной
Сообщений: 4,229
Вес репутации: 3459
Ters-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможно
По умолчанию

Альвин Каспари. Покоренный Кавказ (сборник) 1904

"Нагорный Дагестан – страна голодная, не могущая прокормить своих обитателей, зато к нему совсем тесно примыкает другая страна, которая и поныне называется «житницей Дагестана».

Это – Большая и Малая Чечня, называемая так русскими от аула Чечен на Аргуне, где организовалось самое сильнейшее сопротивление русским силам и где всегда тлели искры мятежей, восстаний, набегов и вообще всякой борьбы, когда пришло время покорения Кавказа. Чтобы ясно представить себе территорию Чечни, необходимо взглянуть на карту. С севера и запада Чечню ограничивают Терек и Качкалыковский горный кряж, отделяющий ее от Кумыкской степи; с запада же Чечня граничит с Кабардою, на юге ее границы – Андийский хребет и Большой Кавказ, а на востоке река Акташ отделяет Чечню от Дагестана. Сунжа, приток Терека, делит эту страну на две почти равные части: Большую, или возвышенную, Чечню (по правому берегу Сунжи) и Малую, или низменную (по левому берегу).

Чеченцы сами себя называют нахчойцы, нахче, что значит «народ», лезгины и кумыки называют их мисджегами, грузины – кистами; чеченцами же их, как уже сказано выше, называют только русские. Точно так же, как и горные дагестанцы, чеченцы делятся на множество племен, из которых в недавнем историческом прошлом Чечни наиболее выдающимися были албинцы, атагинцы, ауховцы, назрановцы, карабулаки, джерахи, галгаи, мичиковцы, качкалыковцы, ичкеринцы; сюда же присоединяют и ингушей. Большинство этих названий дано чеченцам уже русскими и самим им неизвестно. Соседи называют их также мычкиз.

Как можно догадываться по некоторым народным преданиям, чеченцы – это выселенцы из Нагорного Дагестана. Сперва они спустились по северным склонам Андийского и Большого Кавказского хребтов и заняли плодородные равнины по Сунже и Аргуну, Гойте, Чохе и другим притокам Сунжи.

Местность эта была сплошь покрыта лесами и представляла удобства для защиты в случае нападения; единоплеменники же чеченцев – тавлинцы – не замедлили последовать за своими выселенцами, и, конечно, с целями грабежа. Тавлинцы сдвинули чеченцев к Аргуну, но те нанесли им на берегах этой реки такое поражение, что до сих пор для обозначения ничего не стоящих вещей у чеченцев существует выражение: «дешевле, чем тавлинские папахи». Когда произошло это событие, в истории указаний нет, легенды же чеченские тоже не дали на этот счет никаких определенных указаний. Впрочем, есть сведения, что в XVII столетии чеченцы выдерживали отчаянную борьбу с ногайскими татарами, кабардинцами и кумыками. С русскими чеченцы вошли в соприкосновение лишь в 1708 году, во время похода астраханского губернатора Апраксина.


Свое происхождение или, вернее, политическое объединение пастушеских общин сами чеченцы в легендах своих и преданиях приписывают некому Али-Арабу, беглецу из Дамаска, поселившемуся в верховьях реки Ассы у галгаев. Али взял не силой, а умом и цветистым красноречием. Сын его, Начхоо, по прозвищу Тюрпиль, что значит «богатырь», стал народным героем, и чеченцы считают его своим родоначальником.

Чеченцы, как мужчины, так и женщины, наружностью чрезвычайно красивый народ. Они высоки ростом, очень стройны, физиономии их, в особенности глаза, выразительны; в движениях чеченцы проворны, ловки; по характеру они все очень впечатлительны, веселы и остроумны, за что их называют «французами Кавказа», но в то же время подозрительны, вспыльчивы, вероломны, коварны, мстительны. Когда они стремятся к своей цели, для них хороши все средства. Вместе с тем чеченцы неукротимы, необыкновенно выносливы, храбры в нападении, защите и в преследовании. Это – хищники, каких немного среди горных рыцарей Кавказа; да и сами они не скрывают этого, избирая среди царства животных своим идеалом волка.


Всех зверей сильнее лев,
Птиц сильнее всех орел.
Кто ж, слабейших одолев,
В них добычи б не нашел?
Слабый волк на тех идет,
Кто его порой сильней,
И его победа ждет,
Если ж смерть – то, встретясь с ней,
Волк безропотно умрет! —

так превозносят чеченские песни отвратительнейшего из хищников животного царства.

Неукротимость, своеволие и не дикость, а хищные инстинкты породили среди чеченцев на почве кровомщения абречество. Абрек – это нечто дико безумное по самому своему существу, это – человек, принявший на себя обряд долгой кровавой мести и отчуждения от общества под влиянием какого-либо сильного горя, обиды, потери или несчастия. Что такое абрек, лучше всего видно из клятвы, которую давал чеченец, вступая в число абреков:

«Я, сын такого-то, сын честного и славного джигита, клянусь святым, почитаемым мною местом, на котором стою, принять столькото-летний подвиг абречества, – и во дни этих годов не щадить ни своей крови, ни крови всех людей, истребляя их, как зверя хищного. Клянусь отнимать у людей все, что дорого их сердцу, их совести, их храбрости. Отниму грудного младенца у матери, сожгу дом бедняка, и там, где радость, принесу горе. Если же я не исполню клятвы моей, если сердце мое забьется для кого-нибудь любовью или жалостью, пусть не увижу гробов предков моих, пусть родная земля не примет меня, пусть вода не утолит моей жажды, хлеб не накормит меня, а на прах мой, брошенный на распутье, пусть прольется кровь нечистого животного»."

https://www.litres.ru/a-kaspari/poko...onlayn/page-9/
Ters-Maimal вне форума   Ответить с цитированием
Старый 29.04.2018, 00:43 #7
Ters-Maimal Ters-Maimal вне форума
Платина
Аватар для Ters-Maimal
 
instagram
 
Регистрация: 21.08.2016
Адрес: В паралельной вселенной
Сообщений: 4,229
Вес репутации: 3459
Ters-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможно
По умолчанию

ТЕРСКИЙ СБОРНИК
ПРИЛОЖЕНИЕ К ТЕРСКОМУ КАЛЕНДАРЮ НА 1894 ГОД.
ВЫПУСК ТРЕТИЙ

Издание Терского областного статистического комитета под редакцией секретаря комитета Г. А. Вертепова.

КНИГА ВТОРАЯ
ВЛАДИКАВКАЗА
Типография Терского Областного Правления. 1893.

ЧЕЧЕНЦЫ.

Историко-географический и статистико-экономический очерк.

ГЛАВА IV.

"Сами чеченцы, рассказывая в сохранившемся предании о заселении долин Ярык-су и Акташа, следующим образом объясняют свои права на землю. «Первыми переселенцами из гор Аки-лам (из местности Нашихэ) были», говорят они, «части фамилий Парчхой (Пешкой) и Цечой (Цецой). Они не застали в этих долинах ни одной человеческой души; мало того, вся кумыкская плоскость, покрытая тогда сплошь дремучим лесом и камышами, была совершенно пустынна, если не считать наполнявших ее диких зверей; с другой стороны, в Андии был только один хутор, состоявший из одного семейства. Кругом был простор и неначатая богатая земля: на юг высились горы, вершины которых покрыты были яркою сочною травою; ниже начинались леса и спускались по ущельям вплоть до плоскости и далее до Терека. Леса и горы были полны оленей, коз, кабанов и др. зверей. Все это не имело хозяина и принадлежало Богу. Переселенцы с благоговением приняли от Бога эти места по праву первого завладения. Первым делом старики сели и, обдумавши все, постановили правила, которые, как завет, перешли до нашего поколения.
Относительно владения землей постановлено было так: пастбищные горы, берега рек, выгоны объявлены были общими, неделимыми (иухкуру медтихк); все места, не покрытые лесом (в лесной полосе), разделить на равные части и разобрать для пахоты и покосов на один год, а затем ежегодно делить их по жребию, по числу домов; эти земли будут общественные — делимые (куп). Наконец, каждой семье предоставлено было отметить участок леса, по силам своим, и постепенно валить его, чтобы очистить место для пахоты и покосов. Эти участки, по праву первого завладения, поступили в наследственную собственность, отмечавших лес, под названием «ляцен-мохк».

Проходили годы, фамилии Парчхой и Цечой размножались и увеличивали свои поля через очистку лесов в наиболее удобных местах, а между тем слух об этом доходил на родину и оттуда стали перекочевывать сначала однофамильцы их, а потом и лица из других фамилий; но все-таки почет и главное право оставались на первыми завладетелями, а именно за фамилиями Парчхой и Цечой. Но фамилии эти до того умножились, что для более удобного пользования землями принуждены были разделиться. Фамилия Парчхой осталась на том же месте и основала еще по соседству аул, под названием Парчхой-аул (ныне Акташ-аух ), а фамилия Цечой удалилась на реку Ярык-су и основала аул под названием Цечой-аул (ныне Кишень аух). Позже из этих трех аулов составился еще на р. Ярык-су выселок Ачалык (ныне Ярыксу-аух). В то время, как эти фамилии размножались и расселялись по долинам Акташа и Ярык-су, из родовых гнезд, именно из Нашихэ, вышла фамилия Беной и приняла горные земли по обе стороны р. Аксая в верховьях его, в общую собственность, по тому же праву первого завладели; она основала один аул Беной с хуторами. Эти переселенцы поступили так: они общим трудом очистили некоторое пространство земли из-под леса и обратили в «кун» и «иухкуру-медтих», а затем, кому нужно было более земли, тот приобретал себе «ляцен-мохк». Окрестные леса объявлены были общими и их очищать могли только члены фамилий Беной или приселившиеся к их аулу. Остальные земли между рр. Аксаем п Ярык-су заняты были последовательно пришлыми фамилиями Бильтой, Гендыргеной, Датхой, Зандакой и другими, менее значительными»."

http://ingushforum.ru/viewtopic.php?id=1568
Ters-Maimal вне форума   Ответить с цитированием
Старый 29.04.2018, 01:08 #8
Ters-Maimal Ters-Maimal вне форума
Платина
Аватар для Ters-Maimal
 
instagram
 
Регистрация: 21.08.2016
Адрес: В паралельной вселенной
Сообщений: 4,229
Вес репутации: 3459
Ters-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможно
По умолчанию

Потто Василий Александрович. Кавказская война. Том 2. Ермоловское время

"Старики чеченцы расскажут вам, что в дремучих, непроходимых лесах богатой плоскости, простирающейся от северного склона дагестанских гор по Сунжи, еще не так давно рыскали только дикие звери и совершенно не встречалось следов человеческого существования. Лишь назад тому не более двухсот пятидесяти лет на эту плоскость спустилось с гор Ичкерии несколько горских семей и, следуя по течению вод, поселилось в нынешней лесистой Чечне, на плодородной почве по Аргуну, Гойте, Гехе и другим притокам Сунжи. Родоначальником этих выходцев одно из преданий называет некоего Али-Араба, уроженца Дамаска. Преступления, совершенные им на родине, заставили его бежать в кавказские горы; он поселился в верховьях Ассы, у галгаевцев, женился там, а ловкость, сметливость и восточное красноречие араба создали ему между жителями гор почетное положение. Сын его, Начхоо, отличался необыкновенной силой и неустрашимостью, за что и получил название Турпаль (Богатырь), а внуки, носившие уже одно общее имя Нахче и каким-то образом очутившиеся далеко от территории галгаевцев, на другом крае нагорной Чечни,– вследствие семейных раздоров, разделились между собой и, выйдя из Ичкерии, положили начало племени, которое, принимая к себе различных выходцев, постепенно размножилось до значительного народа. Чеченцы и поныне считают Ичкерию своей колыбелью и знают имя Начхоо, как имя своего родоначальника. Вот что говорит об этом старинная чеченская песня.

“Неохотно приближаемся к старости, неохотно удаляемся от молодости. Не хотите ли, добрые молодцы, храбрые потомки Турпаля Начхоо, я спою вам нашу родную песню. Как от удара шашки о кремень сыплются искры, так и мы явились от Турпаля Начхоо. Родились мы в ту ночь, когда щенилась волчица; имена нам даны были в то утро, когда голодный барс ревом своим будил уснувшие окрестности. Вот мы кто – потомки Турпаля Начхоо”.

Укрытые от хищных соседей вековыми лесами и быстрыми горными речками, чеченцы долго жили спокойно и мирно, пока хищные кумыки, начавшие распространяться по Сулаку и Аксаю, не встретились с ними на Мичике. Тогда и кумыки, а вслед за ними ногайцы и кабардинцы – народы искони воинственные, проведав о богатых соседях, сделали их предметом своих постоянных кровавых нападений и грабежей. Эти-то тяжкие обстоятельства, вечная необходимость защиты и отпора, по преданию, быстро изменили характер чеченцев и сделали пастушеское племя самым суровым и воинственным народом из всех племен, обитавших тогда на Кавказе.

В течение долгого времени чеченцы не умели находить мер и средств -для своей защиты, и долго набег в Чеченю был настоящим праздником для удалых наездников; добыча там была богатая и почти всегда верная, а опасности мало, потому что в Чечне жил народ не знавший ни единства, ни порядка. Бедствия заставили, наконец, чеченцев понять весь вред разъединения и подсказали им средство завести порядок; они решили сообща призвать к себе сильного, храброго князя и вручить ему власть над всею, разрозненной до того землей. Депутация от чеченцев отправилась в Гумбет, и вскоре явилась из гор славная семья дагестанских князей Турловых, многочисленная дружина которых была всегда готова столько же идти за ними в битву, сколько, по первому знаку их, заглушить семена бунта и неповиновения в самой Чечне. Власть Турловых скоро окрепла и принесла стране благодатные плоды. Чеченцы, подчиненные одному княжескому дому, тогда впервые осознали свое народное единство и сплотились на долгое время в нечто целое. Когда князья выезжали на тревогу, жители, ограничивавшиеся прежде защитой лишь своего родного аула, теперь должны были следовать за ними и принимать деятельное участие в защите общенародной. Страна отдохнула под управлением князей и разбогатела. Но возникшее сознание собственной силы вызвало уже среди самих чеченцев хищнические инстинкты, и, не довольствуясь обороной, партии смельчаков их стали вторгаться к соседям и опустошать их земли. И скоро кумыки и кабардинцы перестали презирать чеченцев, а калмыки и ногайцы стали их бояться.

К этому периоду чеченской истории относится сохранившееся в народе предание о нашествии на них тавлинцев, под именем которых разумелись жители соседней с ними Горной Чечни. Это бывшие одноплеменники, завидуя их благосостоянию, огромным скопищем спустились к ним за добычей. Они вышли на равнину из Аргунского ущелья, где ныне крепость Воздвиженская, и направились к ущелью Ханкальскому. Чеченцы не препятствовали их движению вперед, показывая вид, что спешат укрыть в леса семейства и имущество, но то была только хитрость, позволившая им обойти врага и занять позицию в тылу его, у входа в Аргунское ущелье. Тавлинцы, видя, что им заграждено отступление, пытались пробиться назад, но мгновенно были окружены и рассеяны, причем большая половина их истреблена. С тех пор у чеченцев сложилась поговорка, которая и поныне служит памятником этой кровопролитной битвы. Чтобы вызвать представление об огромном количестве ничего не стоящих вещей, они говорят: “Это дешевле, чем тавлинские папахи на Аргуне”. Предание, утратившее точность относительно времени, причисляет это событие к эпохе, когда минуло сто лет после выхода чеченцев из гор.

Имя князей Турловых долгое время пользовалось в стране общим уважением. Но по мере того как силы чеченцев росли, в них восставал и прежний дух необузданной вольности. Скоро княжеская власть стала казаться им уже тяжелым ярмом, и Турловы были изгнаны. Они удалились, впрочем, лишь в надтеречные чеченские аулы и там долго еще пользовались правами княжеской власти, а чеченцы, обитавшие за Сунжой, упрочив за собою занятые земли, возвратились к своему старинному быту.

На этой стадии развития политического и общественного быта застали чеченцев русские. Они нашли в них упорного, неукротимого врага, которого и физические силы, и чисто демократические обычаи, и весь образ жизни, словом, дышали войной и волей.

Чеченец красив и силен. Высокого роста, стройный, с резкими чертами лица и быстрым решительным взглядом, он поражает своей подвижностью, проворством, ловкостью. Одетый просто, без всяких затей, он щеголяет исключительно оружием, соревнуясь в этом отношении с кабардинцами, и носит его с тем особенным шиком, который сразу бросается в~ глаза казаку или горцу.

По характеру чеченец имеет много общего с другими горными племенами Кавказа; он также вспыльчив, неукротим и легко переходит от одного впечатления к другому; но в его характере нет той благородной открытости, которая составляет характерную черту, например, кровного кабардинца; они коварны, мстительны, вероломны и в минуты увлечения опасны даже для друга.

Собственно военные способности народа были невелики, но этот недостаток с лихвой вознаграждался у него необыкновенной личной храбростью, доходившей до полного забвения опасности. И в песнях чеченской женщины с особенной яркостью отражается этот дерзкий, предприимчивый, разбойничий дух чеченского наездника.

Я положу руку под голову моему молодцу-храбрецу.
Он среди ночи, на вороном коне, не разбирая броду,
переплывает Терек.
Вот он подъехал к казацкой станице, перепрыгнул ограду!
Вот он схватил курчавого мальчугана; вот он увозит
мальчугана.
Смотрите, подруги: вон толпа казаков гонится за моим
молодцом -храбрецом,
И пыль и дым от выстрелов затемняют звездочки,
ничего не видно.
Вот настигают моего молодца-храбреца. Вот он выхватил
из чехла свое крымское ружье;
Вот он повалил одного казака; вот другая казачья лошадь
скачет без всадника.
О, Аллах! Мой молодец-храбрец ранен, кровь течет
по его руке.
Ах, какая радость, какое счастье! Я буду ухаживать
за моим молодцом-храбрецом, перевязывать буду рану
моим шелковым рукавом.
Мой храбрец-молодец продаст мальчугана в Эндери,
в Дагестан, и привезет мне подарок.
То-то мы будем жить-поживать с ним!..

Такова чеченская народная песня."

"Вот что говорится в одной народной чеченской песне.

Высохнет земля на могиле моей – и забудешь ты меня,
моя родная мать.
Порастет кладбище могильной травой – заглушит трава
твое горе, мой старый отец.
Слезы высохнут на глазах сестры моей – тогда улетит
и горе из сердца ее.
Но не забудешь ты меня, мой старший брат,– пока не
отомстишь моей смерти.
Не забудешь меня и ты, младший брат,– пока не ляжешь
в могилу рядом со мною.
Горяча ты, пуля, и несешь ты смерть – но не ты ли была
моей верной рабою?
Земля черная, ты покроешь меня – но не я ли тебя
конем топтал?
Холодна ты, смерть, даже смерть храбреца – но ведь я
был твоим господином.

На почве именно обычая кровомщения выработался в Чечне, как и в других кавказских странах, особый, любопытнейший тип людей, называвшихся абреками. Название это обыкновенно присваивалось русскими всем отважным наездникам, пускавшимся в набеги небольшими партиями, но, в сущности, абрек есть нечто совершенно иное; это род принявшего на себя обет долгой мести и отчуждения от общества вследствие какого-нибудь сильного горя, обиды, позора или несчастья. И нигде абречество не принимало такого удручающего характера, как у чеченцев. Эти люди становились одинаково страшными и чужым и своим, отличаясь жестокой, беспощадной ненавистью ко всему человеческому. Уже по клятве, которую приносил чеченец, решившийся сделаться абреком, можно супить о безграничном человеконенавистничестве, на которое он обрекал себя. Вот эта клятва, записанная с возможной точностью.

“Я, сын такого-то, сын честного и славного джигита, клянусь святым, почитаемым мною местом, на котором стою, принять столько-то летний подвиг абречества, и во дни этих годов не щадить ни своей крови, ни крови всех людей, истребляя их, как зверя хищного. Клянусь отнимать у людей все, что дорого их сердцу, их совести, их храбрости. Отниму грудного младенца у матери, сожгу дом бедняка и там, где радость, принесу горе. Если же я не исполню клятвы моей, если сердце мое забьется для кого-нибудь любовью или жалостью – пусть не увижу гробов предков моих, пусть родная земля не примет меня, пусть вода не утолит моей жажды, хлеб не накормит меня, а на прах мой, брошенный на распутьи, пусть прольется кровь нечистого животного”."

Чеченский набег

В той местности, которая теперь известна под именем Малой Чечни, в верховьях быстрого Шато-Аргуна, среди дремучих лесов стояло некогда богатое селение Шары. Века прошли над ним с бедствиями войны и разорения, многочисленные народы приходили один за другим искать его гибели, и реки крови своей и чужой были пролиты шарцами при защите родных лесов, за которыми они считали себя безопасными... И вот в одну бурную ночь цветущее селение погибло: остались только печальные развалины, стены рухнувших сакль, закоптелые, с провалившимися потолками, башни, да черные обугленные пни деревьев, по которым время от времени вспыхивали и пробегали тонкие зловещие огненные змейки.

Всю ночь бушевала страшная буря, и свирепый пожар быстро совершал свое разрушительное дело. Под утро набежала тучка, но было уже поздно. Огонь, правда, легко уступил враждебной стихии и, свившись в черные клубы дыма, прилег к пепелищу, но все уже было покончено с Шарами.

Во время пожара никто не приходил спасать имущество; не было обыкновенных в такое время явлений: суеты, криков, беготни, тревоги. Шары сгорели спокойно, как жертва на костре, заранее лишенная жизни. Людей, по крайней мере живых, в то время там уже не было. И гордый аул не увидел восходящего над собою солнца.

Шары были жертвой междуплеменной вражды.

Раздоры между ними и одним из аулов карабулакских были древни, как самое существование этих народов. Отцы заповедовали их детям, поколения – поколениям. И пробил, наконец, час возмездия – последний страшный час шарцев. Карабулаки, соединившись с ингушами[2], темною ночью прокрались через леса, в глубокой тишине, окружили Шары и, по условному знаку, напали на сонных жителей аула. Короток, но беспощаден был этот бой, в котором все шансы были на стороне нападавших. Когда окончил свое дело меч, начал огонь, его всегдашний преемник.

Наутро не было и следов богатого селения. Союзники, в ожидании ночи, которая должна была скрыть их отступление, расположились станом на ближней возвышенности. Они захватили с собою все, что могли: домашнюю утварь, скот, хлеб и прочее, а чтобы предохранить себя от всяких покушений со стороны неприятеля, так как часть шарцев могла избежать меча и огня, площадка холма была окружена окопом.

Набег был совершен буйной шайкой, составленной из разного сброда. Здесь были и ингуши-язычники, и ингуши-магометане, были, наконец, христиане, или, по крайней мере, считавшие себя христианами. На Кавказе всегда было обычным делом, что два врага подавали друг другу руки и общими силами губили третьего, чтобы после снова начать резню между собою. Так было и тут. Цель похода была достигнута – и миру не было уже места в таборе союзников. С последним выстрелом проснулись все замолчавшие на время распри; их старые племенные и фамильные ссоры, забытые на короткое время набега, снова зашевелились и подняли свои “сто голосов и сто языков”.

Главным предметом несогласий была, Как и следовало ожидать, захваченная добыча. Редкий был так счастлив, чтобы в грабеже захватить себе нужное; холостому досталось несколько пар женских туманов, христианскому священнику попал в руки богатый Коран; кто рассчитывал добыть коня – захватил корову или несколько баранов; один видел себя обладателем воза безупряжной скотины; другой, наоборот, владел скотом, а не было воза... Словом, меновая торговля сделалась неизбежной потребностью шайки.

Пока разбирались с добычей, пленницы, согнанные к одной стороне табора, сидели в углу, возле самого вала, и оглашали стан печальным причитанием над родными покойниками, тела которых остались в глубине долины, там, где курились свежие, облитые кровью развалины. Тяжела и печальна участь кавказской женщины, попавшейся в плен, в руки неистовых варваров!

В средине стана, где шел базар и менялась добыча, стояли три или четыре намета горских предводителей. При каждом из них развевались значки из красной или синей материи, и при каждом значке находился часовой, от бдительности которого зависела честь народа и войска, к которым он принадлежал. Один из этих часовых, усатый ингуш в огромной бараньей папахе, с накинутым на плечи нагольным тулупом, опершись о винтовку, стоял с ложкой в руке между кадушкой сливок и кадушкой меду, в нерешительности, чему отдать предпочтение. Прочие сипели вокруг костра, и один из них насаживал на рожон кусочки баранины, чтобы готовить шашлык. Но тут случилось обстоятельство, которое погубило и шашлык и кадушки. У одного из наметов стоял огромный рыжий бык, привязанный к колу, а возле развевалось раздражавшее его красное знамя. Бык трясся от ярости, бил и копал землю копытами и, наконец, бешеным прыжком оборвал свою привязь. Знамя первым сделалось жертвой его ярости, за ним пострадали кадушки, шашлык и, наконец, часовой, который возился с вертелом. Бык устремился палее. В это время обладатель кадушек, не успевший ничего отведать ни из той, ни из другой, в припадке гнева приложился из винтовки; грянул выстрел – и “неприятель” был ранен. Почувствовав боль, разъяренный бык еще ужаснее заметался по табору, все опрокидывая и сокрушая вдребезги на своем пути. После нескольких выстрелов, из которых часть попала в людей, бык, весь израненный, вскочил в огромный костер и разбросал головни во все стороны. Одна из них упала на чье-то тряпье, которое мгновенно и вспыхнуло. Бывшие вокруг него, чтобы остановить пожар, разбросали впопыхах тряпье и такое, которое уже тлело, и подожгли остальную рухлядь. Пожар, раздуваемый сильным ветром, охватил весь стан. В суматохе не успели выхватить нескольких ящиков с порохом, и холм потрясся от страшного грохота взрыва.

Паника охватила весь стан. Ингуши и карабулаки с криком и проклятиями бросились в разные стороны, толкая друг друга и топча упавших. Вал, который должен был служить охраной, едва не сделался причиной их гибели. И пока удалось им выбраться из окопов, истребительная стихия много обожгла усов и бород. Крики боли, страха и проклятий, смешавшись с ревом перепуганного скота, составили поражающую музыку. Наконец преграда была разрушена,– и отлогие скаты холма покрылись толпами бегущих. Счастлив был тот, кто целым очутился внизу, потому что бывшие сзади валили передних, топтали их в бегстве, путались и сами падали. Однако же нашлись смельчаки, которые, презирая опасность, возвратились к вещам, чтобы по крайней мере спасти то, что было подрагоценнее.

Добыча подверглась новому грабежу. Право собственности, уже несколько установившееся, опять уничтожилось.

Усатый ингуш, который своим необдуманным мщением за опрокинутые кадушки был главной причиной несчастья, бросился к пленницам, о которых в суматохе совсем забыли. Схватив первую попавшуюся, он сдернул с нее чадру, взглянул в лицо, плюнул и столкнул ее в пропасть; другую, третью постигла та же участь. Наконец он попал на одну, которая ему понравилась. Но едва он сбежал со своей добычей вниз, к подножию холма, на него накинулись двое, с криком показывавших, что эта пленница их и принадлежит обоим по равной поле. Крик перешел в ссору, и ссора готова была уже разразиться рукопашной свалкой. Но в ту минуту, как новый обладатель пленницы готовился доказывать свои права кулаками, кто-то толкнул его в затылок, и он упал наземь. Два претендента, пользуясь счастливым моментом, уже схватили пленницу, один за одну, другой за другую руку, и намеревались скрыться с нею, но усатый ингуш, вскочив с земли, успел схватить несчастную за ноги. Все трое снова закричали, посылая друг другу угрозы и проклятия, а бедная жертва их спора едва слабым стоном изъявляла признаки жизни и неминуемо жестоко пострадала бы в этом распинании, если бы не явился четвертый и не вмешался в ссору. То был сам предводитель, поспешивший на шум, чтобы помешать начинавшемуся побоищу.

– Стойте! – сказал он.– Вы оба домогаетесь права на половину этой пленницы. Так?

– Так.

– Следовательно, вся-то она, как есть, никому не принадлежит из вас?

– Никому,– отвечали оба претендента.

– А ты, третий, спас ее от огня и теперь говоришь, что она твоя?

– Моя.

– Почему же?

– Потому что я спас ее от огня.

– Эта причина недостаточна,– сказал предводитель.– Например, если кто кому спасет жену – неужели же он может присвоить ее себе? Если бы ты спас меня самого, то неужели и я был бы твой? Каждый скажет, что нет. Следовательно, девушка и тебе не принадлежит, так же как и им.

Поднялся новый спор, и тогда порешили бросить жребий. По жребию девушка досталась усатому ингушу.

– Уступи мне ее за двадцать баранов,– сказал тогда предводитель.

– Да ты спроси прежде, кто она такая,– не без гордости возразил ингуш,– ведь она сестра здешних узденей, Лейля.

– Так что ж из того! Уздени лежат под пеплом своего аула, выкупа от них не дождешься.

– Но кто же видал, чтобы сестру узденей продавать за двадцать баранов! – сказал усач, соображая, сколько же он может попросить за пленницу.

– Ну, хорошо. Возьми за нее мою крымскую винтовку. Ингуш призадумался. Винтовка была хороша, лучше ее не найти... А все же девка может стоить дороже.

– Ну, так слушай же,– сказал предводитель,– бери винтовку и, в придачу, любого из моих жеребцов – на выбор.

На этом торг наконец состоялся, и Лейля перешла к новому владельцу.

Между тем наступила ночь, и партия направилась в обратный путь. Пискливые зурны открывали шествие.

Напрасно предводители старались их унять, убеждая, что отступление требует глубочайшей скрытности и тишины; но набег окончился, и никто больше не думал о повиновении. Партии приходилось прежде всего пройти густой лес, перерезанный множеством оврагов, без всякого следа торной дороги. Ночь была темная, дождь лил как из ведра, и земля, растворившись, образовала непролазную грязь. Конным труднее было держаться вместе, чем пешим, и потому они разбрелись по целому лесу: кто попал на тропинку, тот отправился сам по себе, а кто засел в овраге или застрял в кустах, тот выбирался, где и как ему было удобнее.

И вдруг посреди лесной тишины зловеще грянул ружейный выстрел, за ним другой... Двое раненых присели, схватившись один за голову, другой за ногу. В шайке пошла суматоха, и несколько винтовок ударили наудачу.

Брань и крики ингушей послышались с той стороны, куда направлен был залп карабулаков.

– Да там наша конница,– заговорили пешие.– Кто же это стреляет-то?..

Но снова грянул выстрел, за ним опять другой, и двое новых раненых опять опустились на землю.

– В шашки! В шашки! Живьем хватайте их! – кричали ингуши и карабулаки.

И хотя все гикали во всю мочь, однако же лишь немногие сунулись вперед, да и те воротились, потеряв одного убитым. После этого уже никто не счел себя обязанным рисковать жизнью, и на каждый выстрел шайка отзывалась только угрозами и криком. А тем временем два невидимых стрелка посылали пулю за пулей, и редкий выстрел их не приносил новой жертвы.

Заколдованный лес наконец окончился, шайка подошла к реке. Но вследствие сильного дождя, шедшего всю ночь, переправы не было. Одна конница с трудом перебралась вплавь, да и то потеряв несколько человек, унесенных течением воды. И вдруг из кустов выскочили два человека и кинулись рубить все, что ни попало под руку. Испуганная неожиданным нападением, шайка метнулась в сторону и пока опомнилась, пока пришла в себя и сообразила, что нападающих только двое, те уже снова скрылись в кусты, а на песчаном берегу лежали следы их нападения – несколько изрубленных трупов.

Утро наступившего дня было пасмурное, но не дождливое. Между развалинами сожженного аула чернела сумрачная башня, и из ее бойниц кое-где пробивался дымок как бы от разложенного внутри нее небольшого костра. Там, погруженные в мрачные думы, сидели два человека, два героя нынешней ночи. Они одни пережили родной аул и справили по нем кровавую тризну. Эти два человека были уздени, братья несчастной пленницы Лейли.

Не скоро оправились Шары от этого погрома, а когда оправились, то сотни других аулов уже лежали в развалинах, свидетельствуя все о том же непокорном и строптивом духе чеченской земли, вносившем рознь и смуту во все ее жизненные проявления и облегчавшем чуждым пришельцам овладение ее недоступными лесными дебрями и горными твердынями.

2

Ингуши (назрановцы) жили по рекам Камбилейке, Верхней Сунже и Назрановке, а карабулаки – по рекам Ассе, Сунже и Фортанге.

https://litlife.club/br/?b=112840&p=15
Ters-Maimal вне форума   Ответить с цитированием
Старый 29.04.2018, 01:12 #9
Ters-Maimal Ters-Maimal вне форума
Платина
Аватар для Ters-Maimal
 
instagram
 
Регистрация: 21.08.2016
Адрес: В паралельной вселенной
Сообщений: 4,229
Вес репутации: 3459
Ters-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможно
По умолчанию

Александр Ардалионович Шишков. Лонской
Отрывок из описательной поэмы

ЧЕЧЕНСКАЯ ПЕСНЯ

"Садися, муж: мой, на коня,
Оседлан конь моей рукою;
Садись, мой муж, - светило дня
Потухнет скоро за горою.

Белеют ставки казаков,
Враги живут на сунже нашей,
И пьют гяуры, полной чашей,
Чеченцев пламенную кровь.

Ударь на них и шашкой смело
Гостей незваных отрази,
А мне, мой муле, мне череп белый
В подарок с битвы привези".

http://az.lib.ru/s/shishkow_aleksand...ext_0010.shtml

Чеченская ли, не знаю.
Ters-Maimal вне форума   Ответить с цитированием
Старый 29.04.2018, 01:59 #10
Ters-Maimal Ters-Maimal вне форума
Платина
Аватар для Ters-Maimal
 
instagram
 
Регистрация: 21.08.2016
Адрес: В паралельной вселенной
Сообщений: 4,229
Вес репутации: 3459
Ters-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможноTers-Maimal невозможное возможно
По умолчанию

Заметки о Чечне и чеченцах (СБоТО выпуск 1 1878)

«Там, к стороне Баш-лама (Казбек), — рассказывают старики – есть горы, из которых вытекают рр. Асса, Фортанка, Геха. Это – горы «Аки-лам»; там живут, или по крайней мере жили при наших предках, «лам-кристы» (горные христиане), и это наша колыбель, как и колыбель других чеченских родов. Сменилось четырнадцать поколений с тех пор, как наша часть лам-кристов вышла из своего гнезда и повернулась на восход солнца. Оставила она гнездо потому, что слишком расплодилась, и те горные расщелины не могли уже защищать ее. Сначала на родине людей так было немного, что каждый род имел общий большой котел. Раз в год, имен… в весенний праздник, в общем котле варили мясо от …та, жертвуемого фамильною артелью, и трапеза была общая; все были сыты. Пиво также варили в общем фамильном котле. На родовых котлах этих были намечены знаки всех фамилий, принадлежавших к котлу. В этих же котлах готовилось угощение при свадьбах и поминках. Но это было прежде, а теперь не только роды, но и фамилии считают себя …чами душ. Они расселились, рассеялись и, кажется, забыли уже про свои котлы. – по крайней мере давно уже не посылают к котлам присягать по тяжебным делам и спрашивает о коренных правилах обычая при разборе дел важных. Еще скажу, что роды Нохчи ели тогда свинину и были русские хрустиане).»


Было предание, что на восход солнца есть море и что богатырь Сослан родился от морской девы; вот туда-то влекло выходцев. «Прошли реку Аргун, реку Аксай и не остановились; не любы показались им эти мрачные и пустынные леса: везде болота, топи да кабаны, — пошли дальше».
За Аксаем горы стали улегаться и выходцы увидели вдали, на север, бесконечную равнину; на ней, как голая сабла, блестела полоса широкой реки, а на востоке видна была урывками другая река. Теперь на той равнине живут кумыки и ногайцы; тогда не было никого, а реки называются: одна – Терек, другая же – Сулак.

«В долинах, в которые спустились переселенцы (долины рр. Яраксу и Акташа), хотя также были нетронутые дебри, но к ним манили меньшая дичь, просторный горизонт и изобилие полезных дерев, между прочим, и грецкого ореха; да к тому же, виднелось не мало зеленых, привлекательных прогалин. Они засели табором на р. Акташе, вода которой показалась старикам более похожее на воду родины, и принялись строиться. Этот первый аул назван был Ширши (нуне Юрт-аух)».

«Первыми переселенцами из гор Аки-лам в долины Яраксу и Акташа были части фамилий Парчхой (Пешхой) и Цечой (Цецой). Они не застали в этих долинах ни одной человеческой души; мало того, вся кумыкская плоскость, покрытая тогда сплошь дремучим лесом и камышами, была совершенно пустынна, если не считать наполнявших ее диких зверей; с другой стороны, в Андии был только один хутор, состоявший из одного семейства. Кругом был простор и непочатая богатая земля: на юге высились гор, вершины которых покрыты были яркою тучною травою; ниже начинались леса и спускались в ущелья вплоть до плоскости и далее до Терека. Леса и горы были полны оленей, коз, кабанов и др. зверей. Все это не имело хозяина и принадлежало Богу. Переселенцы с благоговением приняли от Бога эти места «по праву первого завладения»».

«Первым делом старики сели и, обдумавши все, постановили правила, которые, как завет, перешли до нашего поколения. Относительно владения землею постановлено было также пастбищные горы, берега рек и выгоны объявлены были общими, неделимыми (иухкура медтихк); все места, не покрытые лесом (в лесной полосе), разделить на равные части и разобрать для пахоты и покосов на один год, а затем ежегодно делить их по жребию, по числу домов; эти земли будут общественные – делимые (куп). Наконец, каждой семье предоставлено было отметить участок леса, по силам своим, и постепенно валить его, чтобы очистить место для пахоты и покосов. Эти участки, по праву первого завладения, поступали в наследственную собственность отмечавших лес, под названием ляцен-мохк».

«Проходили годы, фамилия Парчхой и Цечой размножались и увеличивали свои поля чрез очистку лесов в наиболее удобных местах, а между тем слух об этом доходил на родину и оттуда стали перекочевывать сначала однофамильцы их, а потом и лица из других фамилий; но все-таки почет и главное право оставались за первыми завладетелями, именно за фамилии Парчхой и Цечой».

«Но фамилии эти до того размножились, что для более удобного пользования землями принуждены были расселиться. Фамилия Парчхой осталась на том же месте и основала еще по соседству аул, под названием Парчхой-аул, (ныне Акташ-аул), а фамилия Цечой удалилась на р. Яраксу и основала аул под названием Цечой-аул (ныне Кишен-аул). Позже из этих трех аулов составился еще на р. Яраксу выселок Ачалык (ныне Яраксу-аул)».

http://chechenlaw.ru/?p=663&page=3
Ters-Maimal вне форума   Ответить с цитированием
Ответ

Метки
история чечни, чеченская история, чеченские песни, чеченские предания

Опции темы
Опции просмотра

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.

Быстрый переход


Текущее время: 08:28. Часовой пояс GMT +4.

Powered by vBulletin® Version 3.8.11
Copyright ©2000 - 2024, vBulletin Solutions Inc. Перевод: zCarot
 

 

Copyright © 2017