[Marty]

Гвардейское обмундирование и разделение войск Шамиля

"Шамиль желал обмундировать муртазикатов (гвардию). Для этого он распустил слух, что едет навстречу турецкому султану и приказал с каждого дома собрать по одному руб. сер. и три сабы ячменя или кукурузы, дабы дать возможность муртазикатам сшить себе костюмы, наподобие чеченских" (Из рапорта ген.-м. Клюки фон Клугенау ген.-адъют. Нейгардту, 22 марта 1843 г.//Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20 - 50 гг. XIX века. Сборник документов. Махачкала, 1959 г., стр. 383).

"Дагестанские войска Шамиля не подразделяются на дробные части, а идут и действуют нестройно толпою с своим наибом. В Чечне же, особенно у Шуаиба и Уллу Бея, они подразделяются на сотни и и пятисотни, под начальством сотенных и пятисотенных командиров, имеющих особые знаки отличия, трех и пятиугольные звезды" (Из показаний прапорщика Орбелиани, находившегося в 1842 году в плену у Шамиля.//Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20 - 50 гг. XIX века. Сборник документов. Махачкала, 1959 г., стр.417.

[Marty]

Кобанская культура и предки вайнахов
I
Отправной точкой наших рассуждений должен стать факт языкового и генетического родства вайнахов с древними хурритами и населением просуществовавшего до 590 года до н.э. царства Урарту (сами себя урартийцы называли халдами, свою страну – Биайни, а древние греки именовали их алародиями).
Впервые это родство стало предметом специального изучения в книге К.М. Туманова «О доисторическом языке Закавказья», изданной в 1913 году в Тифлисе. Несмотря на русское звучание фамилии, К.М. Туманов, как установил чеченский исследователь Лема Усманов, был выходцем из старинного грузинского княжеского рода и, получив блестящее европейское образование, обладал широким историческим кругозором. Живя и работая в Тифлисе, К.М. Туманов имел доступ к древним закавказским летописям, и это обусловило подробное и вдумчивое их использование грузинским исследователем.
Вкратце версия К.М. Туманова такова. Под мифическим первопредком кавказских народов Таргамосом, выведенным в своде древнегрузинских летописей «Картлис Цховреба», следует видеть какой-то древний могущественный народ, обитавший в Передней Азии (включая и Закавказье). Этим народом, по мнению К.М. Туманова, были урартийцы. В начале VI в. до н.э. царство Урарту пало под ударами враждебных держав и часть его жителей двинулась на север – в Центральное Закавказье и далее на Северный Кавказ. Путь продвижения таргомосиан-урартийцев отмечен топонимами, понимаемыми при помощи чеченского (вайнахского) языка. Из этого, как полагал К.М. Туманов, следует, что язык урартских клинописей родственен вайнахскому. Таким образом, мы по праву можем называть К.М. Туманова основоположником научной теории вайнахского и хуррито- урартского языкового и этнического родства.
В 1931 году вышла в свет работа немецкого ученого Йозефа Карста, посвященная древним языкам Средиземноморья. В ней, в частности, говорится: «Чеченцы не собственно кавказцы, но этнически и лингвистически резко отделяются от прочих народов Кавказа. Они
– перемещенный на Кавказ отпрыск великого гиперборейско-палеоазиатского племени, которое простиралось от Турана через Северную Месопотамию и в Ханаан». В другой работе, уточняя, кого он подразумевал под «великим племенем», от которого произошли чеченцы, Йозеф Карст назвал язык последних «северным отпрыском праязыка, который некогда занимал гораздо более южную территорию, а именно в доармяно-алародийской Передней Азии». Выше уже отмечалось, что «алародии» – греческое название урартийцев.
Таким образом, немецкий ученый считал чеченцев потомками урартийцев (алародиев), переместившимися в силу каких-то исторических обстоятельств на Кавказ.
В последующие годы родство между вайнахами и хуррито-урартийцами на лингвистическом и историческом материале обосновали Ян Браун, Г.А. Климов, Ю.Д. Дешериев, И.М. Дьяконов, А.С. Чикобава, Р.М. Мунчаев, О.М. Джапаридзе, А.Ю. Милитарев, С.А. Старостин и другие ученые.
А.П. Новосельцев, резюмируя достижения ученых в этой области, писал, что «в наши дни окончательно решена этническая принадлежность урартов (алародиев), которые, как это основательно доказано, говорили на языке ныне исчезнувшей языковой группы (ближе всего к ней некоторые современные центрально-северокавказские языки – чеченский и ингушский»).
В академическом издании «Материалов по истории СССР» это родство получило следующую формулировку: «Урартский (как и хурритский) язык принадлежал к особой языковой семье, из современных языков наиболее близкими к ним являются некоторые языки Северного Кавказа (чеченский и ингушский)». Вайнахо-урартское родство как научно доказанный факт нашло свое отражение и в вузовском учебнике по истории (несуществующего уже) СССР: «…племена алародиев (или урартов), говорившие на несохранившемся до наших дней языке (из современных к нему наиболее близки чеченский и ингушский), еще в XIII в. до н.э. создали свой племенной союз». О родстве вайнахов с хурритами и урартийцами упоминает и немецкий ученый Г. Вильхельм в вышедшей в 1992 году в русском переводе книге «Древний народ хурриты».
Мы привели этот беглый перечень для того, чтобы читатель знал, что родство вайнахов с хуррито-урартами является основательно доказанным фактом серьезной исторической науки. И этот факт имеет узловое значение для дальнейших наших сопоставлений.
II
К северу от горы Казбек, на высоких террасах левого берега Гизельдон, расположился старинный осетинский аул Кобан. Весной 1869 года паводок Гизельдона разрушил берег у селения и местные жители обнаружили торчащие из земли человеческие кости и бронзовые вещи. Местный богатый землевладелец Хабош Кануков собрал некоторые из этих предметов и переправил их в Тифлис, в Кавказский музей. В 1876 году приехавший в Тифлис заведующий отделом древностей одного из московских музеев Г.Д. Филимонов обратил внимание на вещи из осетинского селения. В следующем году он отправился в Кобан, произвел там раскопки и убедился в существовании обширного древнего могильника. Раскрыв незначительную часть могильника, Филимонов определил найденные предметы как относящиеся безусловно к «доисторической культуре». Вслед за ним к аулу Кобан началось целое паломничество российских и западноевропейских ученых. Двое из них – француз Эрнест Шантр и немец Рудольф Вирхов, после раскопок в 1880 году выпустили первые в западноевропейской научной литературе книги о кобанской культуре.
Стало ясно, что на Кавказе обнаружена блестящая культура древних эпох. Вещи, подобные кобанским, стали находить и в других местах Северной Осетии, Кабардино-Балкарии, Чечни и Ингушетии. Крупнейшие музеи мира развернули за этими находками настоящую охоту, тратя на их приобретение огромные суммы.
На археологическом съезде в Тифлисе в 1881 году выдающийся русский археолог граф А.С. Уваров уделил главное внимание находкам в Кобани и датировал их началом I тысячелетия до н.э.
«В чем причина, – задается вопросом специалист по древним культурам Я.В. Доманский, – несомненно заслуженно возникшей популярности впервые открытых памятников искусства далекого прошлого Кавказа? Чем объяснить пристальное внимание к нему ученых, любителей старины, коллекционеров, интерес широких кругов научной общественности, чем объяснить стремление многих музеев включить в свои собрания бронзовые вещи Кавказа? Почему довольно скоро после первых раскопок последовали серьезные труды как русских, так и иностранных исследователей, посвященные кавказским находкам?» И отвечает: «Восхищение этими вещами было всеобщим и лишь в малой степени объясняется быстро проходящими веяниями моды, воздействием кавказской экзотики, явно ощутимым тогда в России и в Западной Европе. Вещи из Кобана и другие подобные им вдруг извлеченные из небытия предметы поразили исследователей художественным совершенством, свойственным к тому же не отдельным, а многим экземплярам, огромным числом, многообразием. Чрезвычайно оригинальные, самого различного назначения, своеобразных, часто удивительно стройных форм, безупречной выделки, изящные и нарядные, казавшиеся воплощением безукоризненного чувства гармонии – все эти изделия убедительно демонстрировали, какого поразительного расцвета достигла художественная обработка металла у древних племен Кавказа 2500-3000 лет назад».
Многие ученые после кобанских находок стали по-новому смотреть на развитие мировой истории. Французский ученый Бертран провозгласил решающее значение Кавказа в возникновении бронзовой культуры Европы. По мнению А.С. Уварова, «культура кавказских племен предшествовала многими веками культуре остальной Европы». Именно в этот период за европеоидной расой окончательно закрепилось название «кавказской», так как кавказские горцы были признаны древнейшими европеоидами («арийцами»).
Такова кобанская культура, о которой в вайнахской среде знают, к сожалению, лишь специалисты-историки. А ведь кобанская культура является важнейшей вехой в древней истории вайнахов и то, что наши предки создали эту прославленную культуру, должно снова напомнить нам о седой древности нахской цивилизации.
III
В научной литературе далеко не сразу было признано, что племенами, создавшими кобанскую культуру, были предки вайнахов. Долгое время в кавказоведении господствовало мнение Я.А. Федорова, который вынес развитие протовайнахских племен за рамки распространения кобанской культуры, противопоставив их тем самым древнему населению Центрального Кавказа. По версии этого ученого, «племена кобанской культуры стали основой формирования северокавказских народностей – осетин, карачаевцев, балкарцев». Что касается самих кобанских племен, то их Я.А. Федоров считал предками адыгских народов – кабардинцев, адыгейцев, черкесов и т.д. Получалось, что предки адыгов создали кобанскую культуру, затем часть их смешалась с пришлыми иранскими и тюркскими племенами и в итоге на Кавказе появились осетины, карачаевцы и балкарцы.
На чем основывалось предположение Я.А. Федорова о том, что именно предки адыгов создали кобанскую культуру? Вот как он сам отвечал на этот вопрос: «К сожалению, нам неизвестен язык племен, обитавших в горах Северной Осетии во второй половине II тыс. до н.э., в пору бытования кобанской культуры. Теперь здесь говорят на осетинском языке, принадлежащем к восточно-иранской группе языков. Но в горах сохранились топонимы-реликты, не имеющие ничего общего с иранским языком. Больше того, ряд собственных названий осетинских племен – ир, туал, дигор также не имеет ничего общего с иранским языковым миром и, по мнению В.И. Абаева, представляют старые, доиранские этнические наименования». Дальше следует странный вывод: «А так как, по мнению подавляющего большинства ученых-кавказоведов, осетинский народ сформировался на коренном кавказском субстрате носителей кобанской культуры, то и самих кобанцев надо ввести в круг племен, генетически связанных с протоадыгами».
Действительно, В.И. Абаев, крупнейший специалист по иранским языкам, считает, что самоназвания различных групп осетин – ир, туал, дигор имеют местное, кавказское происхождение, но связывает их не с адыгами, а вайнахами. В частности, этноним ир/ирон он связал с вайнахским названием осетин hiri. Сам этот этноним носило нахоязычное племя эров, о котором подробнее говорится в моей статье «Дорога эров».
Говоря о происхождении осетин, В.И. Абаев писал, что в осетинском языке множество слов «идут из общего для обоих языков местного, кавказского субстрата». «По нашему убеждению – отмечал этот ученый – в осетинском имеются отложения, идущие из местных "субстратных" яфетических языков, родственных, по-видимому, чечено-ингушскому»; «не прямо из ингушского или чеченского, а из какого-то их предшественника»; «не как усвоенные из чечено-ингушского в осетинский или обратно, а как принадлежавшие тому местному языковому субстрату, на основе которого сформировались и чечено-ингушский и осетинский языки»; «ряд схождений ведет от чеченского прямо к осетинскому, минуя ингушский. Мало того, некоторые из них связывают чеченский с западным, дигорским диалектом осетинского языка, минуя иронский. Все вместе это указывает на большую древность и глубину осетино-вайнахских связей».
Таким образом В.И. Абаев, на которого ссылался Я.А. Федоров, действительно утверждает, что осетины, как народ, произошли от
смешения пришлых ираноязычных племен с местными кавказскими племенами, но в качестве этих местных кавказских племен В.И. Абаев называет предков вайнахов, а не адыгов.
Выводы языковеда В.И. Абаева подкрепляются выводами и крупнейшего российского антрополога В.П. Алексеева, который пишет: «Современные осетины физически являются не потомками пришлых алан, а потомками местных племен, говоривших ранее на одном из кавказских языков. Аланский суперстрат в языке и культуре осетин хронологически не уходит глубже эпохи раннего средневековья». В.П. Алексеев не уточняет, какой именно язык он подразумевает под «кавказским языком», но это становится ясно из вышеизложенных выводов языковеда В.И. Абаева.
Об этнониме «дигор» в своей монографии «Центральный и Северо-Восточный Кавказ в скифское время» профессор В.Б. Виноградов писал: «Относительно этнонима «дигор», для которого я безусловно признаю кавказское происхождение, можно, опираясь на сумму историко-лингвистических данных, предложить… версию этимологии. Суффикс -р-, образующий форму «диг-о-р», по справедливому мнению В.И. Абаева есть показатель множественности, присущий многим языкам Кавказа, в том числе сванскому и ряду дагестанских. Как показали недавние исследования И.А. Арсаханова..., он присущ и нахским языкам (чеченскому, бацбийскому). В этом случае становится возможным предложить нахскую расшифровку этнонима «дигор». Диг/дик1/ в нахских языках означает «топор». Это односложное слово и своей семантикой, и морфологическими признаками относится к древнейшему слою языка. Стоит задуматься над тем, что этническое имя «дигор» и название территории «Дигория», имея протовайнахское происхождение, сродни тем топо- и этнонимам, что часто возникали на Кавказе, базируясь на производственном признаке или какой-либо характерной черте местной культуры /ср.: зирехгеран – кольчужники в
Дагестане, пхьарчой – стрелки-лучники, чармой – кадушечники, кхийра – керамисты, ачара – железники и т.д. в Чечено-Ингушетии/. Это лишь гипотеза. Но она подкрепляется хорошо известным археологам обилием всевозможных каменных и бронзовых топоров, которые даже на фоне их всеобщей распространенности на Кавказе, в Дигории и смежных с ней районах являют совершенно особую массовость и вычурность форм в конце бронзового века».
Что касается юго-осетин (туалов или, по-грузински, двалов) грузинский ученый В.Н. Гамрекели в своей объемной монографии «Двалы и Двалетия в I-XV вв. н.э.» пишет, что до их языковой иранизации в XV-XVI вв. н.э. они «ближе всего стояли к группе вайнахских племен», то есть утверждает, что еще 400-500 лет назад население Южной Осетии говорило по-вайнахски. Этноним «двалы/туалы» ученые выводят из нахского теонима «Дела», что типологически соответствует таким названиям как «халдини» («принадлежащие божеству Халди»), «маьлхи» («солнечные», «принадлежащие солнцу») и т.д.
Осетинский ученый Б.В. Техов, крупнейший знаток кобанской культуры, в своей монографии «Центральный Кавказ в XVI-X вв. до н.э.» пишет так: «Интересно отметить, что две главные реки на территории Южной Осетии – Большая и Малая Лиахви – носят название, объясняемое из вайнахских языков. Этот гидроним в более чистой форме сохранился в осетинском языке, где он передается Леуахи (Стыр Леуахи, Чысыл Леуахи). «Леуа» по-вайнахски – снег, ледник, а «хи» – вода. Значит – это снежная (ледниковая) вода. Действительно, эти реки берут свое начало в вечных снегах, расположенных в высокогорных районах Южной Осетии. Этот гидроним (Леуахи) и некоторые другие топонимы свидетельствуют о пребывании на данной территории вайнахских племен».
Как мы видим из исследований ученых, на территории не только Северной, но и Южной Осетии до прихода туда ираноязычных предков осетин жили древние вайнахские племена. Что касается кабардинцев (адыгов), в которых Я.А. Федоров видел создателей кобанской культуры, то они оказались на месте своего нынешнего обитания, то есть в зоне распространения древней кобанской культуры, лишь в эпоху средневековья (в XIII-XIV веках). Кабардинские князья получили эти земли от контролировавших в ту пору равнины Предкавказья золотоордынских ханов, оттеснивших местное вайнахское население в горы. По словам российского кавказоведа Л.И. Лаврова «попытки… доказать значительно более древнее появление кабардинцев на нынешнем месте основаны на наивном использовании фольклора и на …механическом перенесении поздно сложившихся расовых признаков в древние времена».
Таким образом, создателями кобанской культуры оказываются не адыги, пришедшие на Центральный Кавказ почти через два тысячелетия после исчезновения этой культуры, а предки вайнахов, чьи следы явственно различимы и в языке осетин, и в их самоназваниях, и в географических названиях обеих Осетий.
Вывод о том, что создателями кобанской культуры являются предки вайнахов, ныне занял прочные позиции в исторической науке. В частности, этот вывод как доказанный факт вошел в многотомное академическое издание «Археологии СССР», в котором именно нахские (вайнахские) диалекты признаны языком кобанских племен, часть которых послужила этнической базой (субстратом) формирования карачаевцев, балкарцев и осетин.

[Marty]

Эпитет "нана" в названии селений

Названия некоторых чеченских селений (не буду уточнять каких именно, они всем нам известны) произносят с эпитетом "нана" ("мать"). В одном из комментариев встретился вопрос, что означает этот эпитет в соединении с названием селения. Решил ответить здесь, считая, что, возможно, это будет интересным и другим.
Как известно, в российской традиции Киев часто называют "матерью городов русских". То же самое и в тех же выражениях грузины говорят о своей древнейшей столице — городе Мцхета. Однако традиция эта уходит в более глубокие пласты истории и приводит нас в Древнюю Грецию, в которой нам известен термин μητρόπολις (метрополия) — "материнский город". Так эллины называли города, чьи жители основывали новые поселения (колонии).
Тот же принцип мы обнаруживаем и у чеченцев: самые первые селения на равнине, жители которых впоследствии расселялись по другим территориям, получали обозначение "нана", поскольку это селение считалось "материнским" по отношению к основанным его жителями новым поселениям. Поэтому, в эпитете "нана" в названии того или иного селения мы обнаруживаем не только и не столько поэтический пафос, сколько реальное указание на то, что жители "материнского" села основывали новые поселения.

[Marty]

«Дурдзук, сын Тирета, потомок Кавкаса»
1.
Вплоть до конца XVIII века в грузинской письменной традиции вайнахов называли дурдзуками (или дзурдзуками). Это же название в различных огласовках присутствует и во многих средневековых арабских и армянских сочинениях, в которых упоминаются предки современных чеченцев и ингушей.
В грузинских источниках этноним дурдзуки, относящийся к вайнахам, впервые обнаруживается в так называемых «Сообщених Григория Просветителя», составленных в IV веке н.э. Оригинал этого произведения не сохранился и оно известно лишь в арабском переводе IX века, в котором интересующий нас этноним передаётся в форме «Д-р-з-к-й-т». В собственно арабских сочинениях (сообщение Хакиф-Хамадани о том, что в стране Дзурдзукии находится множество крепостей, «каждая из которых — укреплённый замок») название дзурдзуков (дурдзуков) появляется с X века. В древнеармянских источниках это название в форме дурцк (дурцук) отмечено впервые в «Армянской Географии» VII века.
Крупнейший грузинский учёный-востоковед Г.А. Меликишвили ещё в 1959 году обратил внимание на сходство этнонима дурдзук (дзурдзук) с названием древнего маннейского города Дурдукки (Зурзукки). Впоследствии это сходство отмечали многие исследователи (Виноградов и Чокаев — 1966.; Харадзе и Робакидзе — 1968 г.; Джамирзаев — 1980 г.; Бабахян — 1984 г.; Нунуев — 1987 г. и т. д.).
Однако, отметив сходство этих названий, ни Меликишвили, ни другие учёные не сделали попыток обосновать это сходство на исторических и лингвистических материалах. Кроме того, до сих пор не разгадано значение этнонима дурдзук; непонятно, что он означает; почему вайнахов называли именно этим именем. В данной статье, возможно, нам удастся ответить на некоторые из этих вопросов.
2.
Прежде всего, необходимо отметить, что название дурдзуки покрывало в грузинской традиции не всех нахов, а лишь часть их, наиболее сильную и организованную.
В своде древних грузинских летописей «Картлис Цховреба» («Жизнь Грузии») отмечается, что первый грузинский царь Фарнаваз (III век до нашей эры) женился «на деве из рода Кавкаса (племени) дурдзуков…». Далее излагаются сведения о рождении у Фарнаваза сына Саурмага, о вступлении последнего на трон Грузии, о восстании против юного царя грузинских князей, пытавших утвердить в Картли иранскую династию, о бегстве Саурмага с дворцовой гвардией, нанятой из римлян, к дурдзукам (вайнахам) и том, как вайнахи-дурдзуки, родственники матери Саурмага, собрали сильное войско, с которым царь вернулся в Грузию и изгнал князей-предателей и иранцев. В «Картлис цховреба» говорится: «Тогда же Саурмаг привёл с собой всех дурдзуков — половину рода Кавкасианов…»
Итак, дурдзуки (вайнахи) являлись в те времена (более двух тысяч лет назад) «половиной рода Кавкасианов», то есть сообщества нахских племён и народов, живших, как указывается в «Картлис цховреба», по обе стороны Кавказского хребта. Судя по всему, вайнахи доминировали в этом сообществе, так как «Картлис цховреба» отмечает, что «над сыновьями Кавкаса был владыкой Дурдзук, сын Тирета» и что «Дурдзук был самым знаменитым среди сынов Кавкаса».
Из этих сведений становится ясно, что дурдзуки (вайнахи) были лишь частью более обширного массива нахоязычных племён (кавкасианов). Общий родоначальник нахов, Кавкас, возводится древними грузинскими летописями к пророку Ною: сын Ноя Яфет; сын Яфета Таршис; сын Таршиса Таргамос; сын Таргамоса Кавкас. Вайнахи (дурдзуки) являются самыми знаменитыми потомками Кавкаса. Продолжив поиск других «потомков Кавкаса» мы придём к весьма любопытным фактам, которые заставят переоценить многие устоявшиеся штампы научного кавказоведения. Но мы вернёмся к этой теме в других статьях, а пока продолжим историко-лингвистический анализ названия дурдзуки.
3.
В 719 году до н.э. ассирийская армия под предводительством царя Саргона II совершила военный поход, итоги которого имеют непосредственное отношение к расследуемой нами проблеме. Вот как объясняет мотивы этого похода сам Саргон II.
«В третьем году моего правления укреплённые города Шуандахуль и Дурдукка задумали мятеж против Иранзу, маннейского царя, их владыки, влачившего моё ярмо, и положились на Митатти зикиртского. Миттати зикиртский оказал им помощь, дав им своих воинов и всадников. Многочисленные войска бога Ашшура я ополчил и выступил в поход на завоевание этих городов; сильными осадными орудиями я пробил их укреплённые стены и сравнял их землёй; людей с их имуществом я полонил; эти города я разрушил, снёс и сжёг в огне. Людей городов Сукку, Бала и Абитикна, которые посоветовали дурной совет, ведущий к исторжению их корня, и вступили в соглашение с Русой урартским, из-за совершённого ими греха я переселил их с их места в западную страну Хатти».
Мятеж перечисленных в анналах Саргона II маннейских городов вспыхнул, как это видно из текста, под влиянием проурартски настроенных сил. Жители городов Сукку, Бала и Абитикна, подстрекавшие к восстанию, были переселены в «западную страну Хатти» или, если цитировать буквально, «в страну Хатти страны Амурру». Термин «Амурру» может означать как в узком смысле Сирию, так и вообще «запад». Под «страной Хатти» ассирийские тексты той эпохи понимают обычно Сирию, Финикию и Палестину, а также всю Малую Азию (Анатолию). В узком смысле «страна Хатти» это царство Каркемиш. Жители Сукку, Балы и Абитикны были, скорее всего, переселены в Малую Азию, где Ассирия в ту пору проявляла большую военную активность: в 717 году Саргон II разгромил страну мушков (Фригию) и царство Каркемиш в Малой Азии.
В любом случае ясно, что захваченное в маннейских городах население было депортировано куда-то в западном направлении.
4.
О жителях Шуандахуля и Дурдукки указывается, что их «с их имуществом полонили», то есть захватили для последующего переселения. Следовательно, жители этих двух городов- крепостей не были уничтожены или обращены в рабство — ассирийцы никогда не стеснялись в сочных красках описывать зверство, которое они творили над приговорёнными к уничтожению жителями захваченных территорий. Не смущались они отмечать и факты обращения в рабство. Но куда были угнаны взятые в плен жители Дурдукки? Мы можем предполагать, что они разделили участь жителей других захваченных ассирийцами маннейских городов и были переселены на запад, в Малую Азию. У ассирийцев было в обычае переселять захваченное население в противоположные концы империи, а Малая Азия как раз и составляла западную окраину ассирийской державы, тогда как Манна находилась в противоположном, восточном направлении, в окрестностях озера Урмии (современный Иран).
Для более детального уточнения этого вопроса постараемся выяснить судьбу захваченного ассирийцами за период 719 по 712 гг. населения именно эти семь лет непрерывных походов отмечены в анналах Саргона II. Итак:
719 г. Захвачены пять маннейских городов — Шуандахуль, Дурдукка, Сукку, Бала и Абитикна. Их население угнано на запад, в Малую Азию;
717 г. Поход во Фригию и царство Каркемиш. Захваченное население, как указывается в анналах Саргона II, угнано в Сирию (в Дамаск).
716 г. Второй поход на Манну. Ассирийская армия захватила правителя области Аллабрия, который вместе с семьёй был куда-то переселён (куда не уточняется).
715 г. Урартский царь Руса I вводит на территорию Манны свою армию и занимает гарнизонами 22 крепости. Ассирийцы удовольствуются пограничными стычками, в итоге которых в их руки попадает 4200 мирных жителей, которых угоняют в западном направлении. Вялость ассирийцев в маннейских событиях объясняется тем, что в тот момент их основные военные силы задействованы в походах на Мидию, Палестину и Киликию.
714 г. Собрав все свои войска, Саргон II вторгается в Манну и Урарту и хвастливо отмечает, что захватил 260 человек «царского рода». Судьба этих людей неизвестна.
713 г. Четвёртый поход на Манну (без упоминания о захваченных людях). В том же году ассирийцы нападают на «царство Табал» (то же самое, что «страна мушков», Фригия). Здесь отмечается факт заселения «царства Табал» людьми, захваченными ассирийцами в предыдущих походах, преимущественно в Манне.
712 г. Поход Саргона II в Малую Азию, на «страну города Мелид». Тархунази, царь Мелида, бежит из захваченной ассирийцами столицы в город Тил-Гаримме, и Саргон II отмечает: «Я накрыл этот город (Тил-Гаримме), как туча… Тархунази, их царя, вместе с его воинами я бросил в железные цепи, а его жену, его сыновей, его дочерей, вместе 5000 пленными воинами я привёл в мой город Ашшур. Город Тил-Гаримме заново я заселил и ввёл в него людей стран, завоёванных моими руками».
5.
Следовательно, город Тил-Гаримме, опустошённый от своих коренных обитателей, был заново заселён населением, захваченным ассирийцами в предыдущих походах. Посмотрим, откуда могли быть приведены эти пленники.
Ассирийцы с дотошной скрупулёзностью перечисляют в своих анналах захваченную добычу, не пропуская ни одного медного гвоздя, ни одной овцы, ни одного ребёнка. Поэтому у нас нет оснований подозревать их в сокрытии фактов захвата и переселения каких-то крупных контингентов людей. Пленники, чья численность была достаточна для заселения крупного города, были захвачены лишь в походах в 719, 717 и 715 гг. Но пленники похода 717 г. отпадают, так как анналы Саргона II показывают, что их угнали в Сирию и поселили в Дамаске. Остаются жители Шуандахуля, Дурдукки, Сукку, Балы и Абитикны (поход 719 года) и те 4200 человек, которые были захвачены во время похода 715 года. В обоих случаях перед нами жители Манны, маннейцы. И только маннейские пленники обладали численностью, достаточной для заселения опустошённого ассирийцами города Тил-Гаримме.
Таким образом, мы нашли единственное реальное объяснение судьбы жителей Дурдукки (дурдуккийцев), интересующих нас — ими был в 712 году до н. э. заселён малоазийский город Тил-Гаримме, опустошённый перед этим от его исконных жителей.
6.
У нас имеется ещё один довод, подтверждающий факт переселения дурдуккийцев в город Тил-Гаримме, но мы обратимся к нему позже. Теперь же появляется необходимость ответить на важный вопрос — кем были в этническом отношении жители Дурдукки? Не будем забывать, что через тысячу лет, после отмеченных нами событий, название этого города стало связываться с предками вайнахов.
Прежде всего, ясно одно: раз Дурдукка была укреплённым городом Манны, то жители этого города были этническими маннейцами. Следовательно, определив этническую принадлежность маннейцев, мы автоматически определяем этническую принадлежность жителей Дурдукки, дурдуккийцев.
Все необходимые сведения на этот счёт содержатся в объёмном труде востоковеда Г.А. Меликишвили «Некоторые вопросы истории Маннейского царства» (ВДИ, 1949 г.,№1). Этим трудом мы и будем пользоваться.
Манна была одной из тех древних стран, что входили в обширный круг «стран Наири». Более того, Маннейское царство, по словам Г.А. Меликишвили, в продолжение IX-VIII вв. до н.э. представляло самое значительное политическое объединение после Урарту среди «стран Наири», а, начиная с конца VIII в., когда Урарту значительно ослабело, Манна, по-видимому, становится самой значительной силой в области Наири.
То, что Манна входила в круг «стран Наири», является прямым свидетельством того, что она была населена (как и Урарту) хурритами. Географический термин «Наири» являлся у ассирийцев общим обозначением территорий, расположенных к северу от их страны и населенных с глубокой древности различными хурритскими племенами. В обзорной монографии Г.А. Меликишвили «Наири — Урарту» (Тбилиси, 1954 год) отмечается, что название Наири проникло в ассирийский язык из древнейшего названия хурритской империи Митанни — Нахриа, Нахарина.
Г.А. Меликишвили, Б.Б. Пиотровский, И.М. Дьяконов и другие крупнейшие учёные-востоковеды прямо пишут в своих трудах, что маннейцы — это хурриты. Таким образом, жители Дурдукки были, как и остальные маннейцы, хурритами. Это нам и нужно было выяснить для дальнейших сопоставлений.
7.
Вспомним снова родословную дурдзуков в «Картлис цховреба». Ной — Яфет — Таршис — Таргамос — Кавкас — Дурдзук. Получается, что между Ноем и Дурдзуком лежат пять поколений этнархов, а между нахами, родоначальником которых в «Картлис цховреба» назван Кавкас, и Ноем лежат всего три поколения: Яфет, Таршис и Таргамос. Кто такой Таргамос?
Этот Таргамос упоминается в Библии, в так называемой «Таблице народов», являясь, как и в грузинских летописях, внуком Яфета (см. «Бытие», гл. 10, ст. 3). Правда, в Библии имя этого персонажа звучит как Торгама.
Интересно, что в Библии названия Урарту (Арарат), Манна (Минни) и Таргамос (Торгама) упоминаются в одном блоке, как страны с родственным населением, и тут всплывает один очень любопытный факт: названием «Торгама» Библия обозначала город, который в ассирийских средствах носил уже известное нам название Тил-Гаримме. Об этом пишет ведущий учёный-востоковед И.М. Дьяконов («Ассиро-вавилонские источники по истории Урарту», ВДИ, 1951 г., №2, ст. 320, прим.53).
Мы видим две независимые цепочки данных, которые связывают друг с другом: в первом случае первопредка вайнахов Дурдзука с Таргамосом, и, во втором случае, жителей маннейского города Дурдукки с малоазийским городом Торгамой, в который они были переселены ассирийцами. Здесь редкий случай, когда реальная история подтверждает легенду.
В другой статье мы попытаемся обрисовать путь хурритов-дурдуккийцев из Торгамы на Центральный Кавказ, где они известны из письменных источников с IV века новой эры и обозначают вайнахов. А данную статью мы завершим попыткой выяснить, что обозначает название «Дурдукка», ставшее в последствии названием вайнахов.
8.
Древнегреческие авторы (в частности, Геродот) перечисляют семь самых знаменитых мудрецов древних эпох. Пятеро из них — греки (и среди них реально существовавший Солон, афинский реформатор VI века до н. э.). Есть и двое «иностранцев». Один из них — скиф Анахарсис. Второй — житель Манны, хуррит Дейокка. Иногда его имя писалось как Деуйокка, Деюкка. Все варианты этого знаменитого имени можно найти у В.В. Латышева в «Известиях древних писателей о Скифии и Кавказе». Некоторые учёные полагают, что Дейокка (Деуйокка) был не только знаменитым в древнем мире мудрецом, но и маннейским царём.
Слово «дур» широко известно на древнем Ближнем Востоке и означает «крепость». Это слово использовали в составлении названий не только ассирийцы, урартийцы, эламиты, шумеры, но даже малоазийские греки (город Дур-Европос). Таким образом, название Дурдукка (Дур-Дейокка, или Дур-Деуйокка) означает «крепость Дейокки». Например, по такому же принципу были составлены названия древних городов Дур-Шаруккин («крепость царя Шаруккина»), Дур-Куригальзу («крепость царя Куригадьзу») и т.д. Можно полагать, что именно таково происхождение этнонима «дурдукки».

[Marty]

Имам Шамиль о Байсангуре Беноевском

Встречаются публикации, в которых некоторые странные люди отрицают не только подвиги, но и само существование национального чеченского героя Байсангура Беноевского. Однако сведения об этом отважном наибе еще при его жизни засвидетельствованы со слов пленного имама полковником А.И. Руновским, который состоял при Шамиле приставом с 1859 по 1862 гг.:
"Что же касается аула Беной, жители которого, как нам известно, всегда отличались преданностью к Шамилю и ненавистью к Русским, то по убеждению Шамиля, не столько опасно их недоброжелательство, сколько фанатическая ненависть к Русским наиба их Байсунгура по прозванию “Биргез”. Восстание этого аула, если только жив Байсунгур, неизбежно. В награду необыкновенной храбрости и преданности делу Газавата, Байсунгур получил от Шамиля две медали. Когда Гуниб пал, Байсунгур поклялся всенародно не снимать своих медалей и не прекращать войны с Русскими до тех пор, пока не слетит с него голова. Поэтому на преданность Беноевцов тогда только можно будет положиться, когда не будет между ними Байсунгура. Но этого, кажется, иначе нельзя достигнуть как с его смертью, потому что живым он едва ли отдастся в наши руки".
А.И. Руновский, Дневник, запись от 9 июля 1860 г.

Дневник Руновского о Шамиле в Калуге
ДНЕВНИКполковника Руновского, состоявшего приставом при Шамиле во время пребывания его в гор. Калуге, с 1859 по 1862 год.
CONSTITUTIONS.RU

[Marty]

Академик М.Н. Покровский о чеченском вооружении и тактике

«На полудиком Кавказе русский солдат, со своей кремневой гладкостволкой времен двенадцатого года, впервые познакомился с действием нарезного оружия –познакомился на самом себе. Винтовки горцев представляли собою, правда, один из самых первобытных образчиков этого типа, но все же они давали возможность поражать противника на таком расстоянии, на котором русские гладкоствольные ружья были для них совершенно безвредны. То, что тогдашняя винтовка, – куда пулю приходилось загонять молотком, – стреляли много медленнее нашего солдатского ружья, было весьма плохим утешением: горец отвечал на сто наших выстрелов одним, но почти никогда не давал промаха, тогда как из ста русских пуль редко попадала в цель хоть одна.
В конце концов, “опытные” кавказские генералы применились к оружию своего противника, но при помощи средства столь варварского, что оно могло употребляться лишь в русской армии Николаевских времен: идя в атаку, они, обыкновенно, пускали первую роту отдельно вперед, – под расстрел горцам, в том расчете, что последние, разрядив по ней свои винтовки, не успеют зарядить их снова не раньше, чем остальные роты будут уже у них на шее. Прием иногда удавался, но чеченцы были не столь просты, чтобы допускать русских беспрепятственно на близкую дистанцию к своим позициям. Они всячески старались затруднить доступ атакующему, в самых широких размерах применяя искусственные препятствия. Классическим их образчиком сделался завал, так хорошо всем известный из лермонтовского стихотворения; это была груда срубленных деревьев, плотно переплетенных между собою ветвями. Пока наступающая русская колонна преодолевала эту преграду, неприятель успевал отступить на другую позицию и снова зарядить свои винтовки. А за первым завалом русские встречали второй, третий – и так далее, пока сомкнутый строй русской пехоты не бывал окончательно расстроен, и дальнейшие штыковые атаки становились невозможными.
Но и самый сомкнутый строй можно было использовать: другим любимым приемом горцев было занятие фланговых позиций, откуда они успевали перебить на выбор массу людей, прежде чем неуклюжая в горах или в лесной чаще пехотная колонна успевала перестроиться и переменить направление атаки. Что горцы тем временем исчезали, – это само собою разумелось, и те же опытные генералы принимали за правило не отвечать на фланговые атаки противника, стараясь только не дать последнему разрезать отряд и охватить арьергард или авангард… Во избежание такого несчастия, отряд в горах обыкновенно двигался “ящиком” – артиллерия и обоз в центре, пехота в несколько рядов по обеим сторонам, спереди и сзади смешанные отряды из пехоты и кавалерии. Такой “ящик” медленно преодолевал один завал за другим, не обращая внимания на сыпавшиеся справа и слева пули – и настоящие “военные действия” начинались лишь тогда, когда на дороге отряда попадался аул: тогда жгли сакли, топтали посевы, истребляли фруктовые деревья и виноградники (скот горцы обыкновенно успевали угнать), словом, уничтожали “жизненные средства” неприятеля, неуловимого и неуязвимого для русского оружия. Но уничтожение двух или трех аулов стоило обыкновенно таких жертв – благодаря обстановке всего похода, – что дальше не решались идти, и с торжественными реляциями о “победе” возвращались домой, в одно из русских укреплений….
Нужно прибавить, что реляции, стыдясь хвастаться только сожженными аулами и желая показать дело в глазах начальства более “прибыльным”, обыкновенно немилосердно привирали (кто же и как стал бы проверять, что там именно происходило в горах?), живописуя такие военные эффекты, каких никто из участников похода и не думал видеть. Это было обычаем – и его не стыдились даже крупные люди, как Барятинский, не говоря уже о других, для которых карьера составляла всю цель жизни.
(…) Ермоловские солдаты массово перебегали в демократическую Чечню. Вопрос о выдаче этих беглецов был одним из наиболее острых и портивших отношения между русской администрацией и чеченцами.
(…) О масштабах военных действий дает представление и численность царских войск, сосредоточенных на Кавказе: от 250 000 в середине 40-х годов до 300 000 к концу 50-х годов».
_______________________
Михаил Николаевич Покровский, историк, академик АН СССР. «Дипломатия и войны царской России в XIX столетии». (Сборник статей). Издательство «Красная Новь». М., 1923 г.

[Marty]

..этот комментарий Хьасана я привожу, чтобы еще раз подчеркнуть ложь империи о тотальной безграмотности нохчи, до русской оккупации)

В советские времена и даже теперь общим местом стала якобы "тотальная неграмотность" чеченцев в XVIII --XIX веках. Между тем, исторические свидетельства демонстрируют, что в те эпохи не было в Чечне НИ ОДНОГО селения, где бы не было мечетей, и ни одной мечети, где бы не было школ для обучения детей (мальчиков) грамоте. И хочется спросить: могут ли те, кто обвиняет наших предков в "безграмотности", привести свидетельства столь широкого распространения школьного обучения в их собственных странах? Приведем несколько свидетельств школьного обучения в Чечне в старину:

**********
"При каждой мечети есть училище, в котором преподаются арабский и турецкий языки. Чеченцы довольно прилежат к этому учению и только самый бедный не отдает детей своих в школу" (Петр Григорьевич Бутков, русский историк, военный и государственный деятель, действительный тайный советник, сенатор, академик Петербургской Академии наук. «Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год», т. 2., СПб, 1869 г.).

**********
"Мальчики обучаются грамоте по добровольному желанию, – или дома, под надзором муллы, или в особенных школах" (Иван Андреевич Клингер, русский офицер, музыкант и композитор. «Заметки о виденном, слышанном и узнанном во время плена у чеченцев с 24 июля 1847 по 1 января 1850». Газета «Кавказ», 1856 г.).

**********
"Чеченцы, считая детей даром Божием, никогда не бьют и не бранят их особенно, с тою целью, чтобы не запугать и не сделать с малолетства робкими. Если дети иногда слишком надоедают матери и огорчают ее, то она плачет, но не тронет, не ударит их. По достижению известных лет и по добровольному желанию, мальчики обучаются грамоте или дома, пользуясь уроками от муллы, или в особых школах, существующих на общественный счет" (Николай Федорович Дубровин, российский историк, академик, генерал-лейтенант. «Кавказская война и царствование императора Николая I и Александра II (1825 – 1864 гг.)». – «Обзор войн России от Петра Великого до наших дней», СПб, ч. IV, кн. 2, 1896 г.).

**********
"Чеченцы народ более любезный, говорят они иносказательно, читают и пишут, обучаясь с ранней молодости в мухамеданских школах. Детей они никогда не наказывают, развивая в них характер, храбрость и находчивость личным примером и физическими упражнениями" (Александр Федорович Риттих, генерал-лейтенант, российский военный и научный деятель, ученый. "Племенной состав контингентов русской армии и мужского населения Европейской России", СПб., 1875 г.).

[Дис]

Битва за историю -- битва за будущее
Мы всё еще пребываем в заблуждении, считая историю объективной наукой. Однако история в наше время окончательно стала даже не сырьем для пропаганды, а пропагандой в чистом виде. И, как бы это парадоксально не прозвучало, те народы, которые оснащены первоклассными средствами и опытом пропаганды, могут осуществлять успешную "экспансию в прошлое", то есть захватывать чужое историческое достояние и объявлять его своим.
Наверное, есть у нас несколько человек, которые регулярно обсуждают изложенную выше данность. Остальные время от времени озадачиваются этой проблемой, но быстро забывают ее под наплывом других, более насущных, забот, пока она снова не попадется им на глаза. А абсолютное большинство нашего народа сверху донизу и от горизонта до горизонта даже не задумывается над этим вопросом, убежденное, что история никак не коснется его материальной жизни.
Эта убежденность -- огромное заблуждение. Потому что за претензиями на вашу историю всегда неотступной тенью следуют претензии на ваши земли. Эти претензии становятся образом мысли, мировоззрением соседнего народа, а для людей реально лишь то, во что они верят. Поэтому мировоззрение детонирует действия, и на горизонте начинает маячить сгущающийся и все более материализующийся призрак кровавого конфликта. И вы продолжаете считать, что этот конфликт не коснется вас и ваших детей?
Хасан Бакаев.

[Marty]

Мистерия нартов

Нет никаких сомнений в том, что так называемый нартовский эпос народов Кавказа представляет собой мистерию солнца. В Нартиаде представлены все основные мотивы мистерий – рождение солнца (солнечного героя) из камня, "небесный пастырь" – солнце и 12 нартов – знаков зодиака, "священный брак" Селы с Сатой, двусмысленно звучащее имя Сеска Солсы, намекающее на его "солнечную" андрогинность, и т.д.
Похищение огня чеченским нартом Пхарматом – полная и хорошо просматриваемая мистерия Прометея. Препятствия, которые Пхармату приходится преодолевать в его предприятии – ступени обряда инициации (посвящения). Лаконичность нахских нартовских легенд очень схожа с лаконичностью тамплиерских преданий, включая и сюжеты о некрофилии, в котором зашифрован принцип рождения жизни из мертвой материи, впоследствии нашедший свое "научное" воплощение в дарвинизме и материалистической философии.
Богоборческие мотивы в Нартиаде требуют детального изучения, но бросается в глаза схожесть этих мотивов с борьбой поколений богов в хурритской и заимствованной из последней греческой мифологиях, в которых проявляется бесспорная аналогия нартов с титанами. Титаны, проиграв в войне с олимпийскими богами, низвергаются в мрачный подземный Тартар. Схожая участь настигает и нартов: проиграв в войне с небожителями, они, в соответствии с некоторыми вариантами нахских преданий, заключаются в подземелья и глубокие пещеры. То обстоятельство, что Прометей – титан, а его чеченский "двойник" Пхармат – нарт, опять ставит знак равенства между нартами и титанами.
Сравнений с древними мистериями требует и рассказ о посещении Сеской Солсой подземного царства мертвых. Эта мистерия умирающего на закате и вновь оживающего на рассвете солнца – универсальный мотив, присутствующий в биографиях всех солнечных божеств. Необходимо вспомнить и чеченскую сказку об орле, выносящем героя из нижних миров в солнечный мир, удивительным образом перекликающуюся с шумерской солнечной мистерией, в которой гигантский орел Анзуд выносит "юного царя" Лугальбанду из глубокой пещеры в горах Хурум в верхний солнечный мир.
Нартовская (солнечная) мистерия нахов предстает в своем классическом и детально разработанном виде и полностью соответствует тем сценариям, по которым разыгрывались аналогичные мистерии в Передней Азии и Средиземноморье. И если у других народов Кавказа нартовские предания или отсутствуют, или развились в многословные поэтические сказания, в которых древнейшие мистические сюжеты зачастую обнаруживаются лишь с трудом, то нахские нартовские сказания лаконичны, и поэтому в них ясно отображены сюжеты древнейших солнечных мистерий.

[Marty]

Волк как метафизический символ

Почему образ Волка в описаниях большинства народов представлен резко отрицательным? Волк, конечно, хищник, но ведь хищниками являются и многие другие звери, нашедшие почетное место в фольклоре и геральдике, например, львы, орлы или леопарды. Потом, кажется, я понял в чем дело: неприязнь к волку объясняется тем, что он не просто хищник, а, скажем так, околочеловеческий хищник, нападающий на достояние людей, на домашний скот. Волк – враг цивилизации, враг устроенного быта. Волк – метафизическая антитеза пса – защитника человеческого имущества, цивилизации. Символ «свободного волка» по всем позициям противостоит символу «цепного пса». И потому волк стал эмблемой «варварских дружин», которые сокрушали застойные цивилизации, придавая динамику историческим процессам.

Старинная чечнская песня

Всех зверей сильнее лев,
Птиц сильнее всех орел.
Кто ж, слабейших одолев,
В них добычи б не нашел?

Слабый волк на тех идет,
Кто его порой сильней,
И его победа ждет,
Если ж смерть – то встретясь с ней
Волк безропотно умрет.

из книги Покоренный кавказ
Альвин Каспари