Старый 28.03.2019, 00:48 #1
Тапч Тапч вне форума
пилигрим
Аватар для Тапч
 
 
Регистрация: 25.01.2010
Адрес: Нохчийчоь
Сообщений: 573
Вес репутации: 469
Тапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможно
По умолчанию Бексултанов Муса

Бексултанов Муса Эльмурзаевич (Адамов Муса Мозиевич)

Нажмите на изображение, чтобы открыть его в исходном размере.


80-чу шерашкахь нохчийн литературе баьхкинчу къоначу яздархойх ву Бексултанов Муса. Иза вина 1954-чу шарахь ахархочун доьзалехь. Олхазар-к1отрахь школехь дешначул т1аьхьа Нохч-Г1алг1айн пачхьалкхан университете филологин факультете деша иза. Школехь доьшуш волуш дуьйна хуьлу Бексултанов Мусан исбаьхьаллин литературица юххера гергарло. Къоначу яздархойн «Пхьармат» ц1е йолчу литературан цхьанакхетараллин декъашхо вира цунах исбаьхьаллин даше баханчу безамо. Къоман культура кхиарехь доккха маь1на долуш г1уллакх дара къоначу яздархоша кхочушдийриг.
1980-чу шарахь «Орга» албманаха т1ехь дуьххьара зорба тоьхна Бексултанов Мусан дийцарна, ткъа 1985-чу щарахь араяьлла цуьнан «Мархийн к1айн г1арг1улеш» ц1е йолу дийцаран книга. Х1етахь дуьйна исбаьхьаллин литературехь шен ницкъаш зуьйш схьавог1у къона яздархо. Дахарца к1орггера х1е хиларца билгалйовлу яздархочун произведенеш. Дахарехь адамашна, къаьсттина берашна, угар хьалха оьшу догдикалла, сирлачух, оьздачух цолу шайн ц1ена ойланаш, х1аллак ца хуьлуш, гуттаренна а йисар г1аг1до шен дийцарш т1ехь Бексултанов Мусас.
Бексултанов Муса, шен хат1 а долуш, башха яздархо ву, исбаьхьаллин дош кхочуш карадерзийна, адамийн синхаамаш схьабоьллу говзанча. Цуьнан произведенеш еша дог дог1уш а, ойла йойтуш а ю, цаьрца ду дахаран маь1на а.
«Дийцаран говзанча» аьлла ц1еяхана Бексултанов Мусан исбаьхьаллин литературехь, шен кхоллараллица х1инццалц хилла доцург, керланиг цо юкъа деъна дела. Дийцаран нравственни а, эстетеически а гуо шорбина цо. Цуьнан ницкъ кхочу ша дийцарна юкъавалочу муьлххачу турпалхочун синх1оттаме ваха, цуьнан б1аьргашкахула дуьнене хьажа. Угар хьалха цуьнан турпалхо оьздангаллех, нийсонах, майраллех вуьззина стаг ву. Оцу къонахех ву ворх1е дайшкара схьадог1у оьзда г1иллакхаш ширдала, доха, хийцадала тарлуш цахиларх тешна волу Дерказ – «Некълацар» дийцар т1ера турпалхо.
http://proffi95.ru/blogs/metodika-pr...urzaevich.html

Библиография

сборник рассказов «Мархийн кIайн гIаргIулеш» («Облаков журавли белые») — 1985 год;
сборник рассказов и повестей «Юха кханна а селхана санна…» («И завтра, как вчера») — 1988 год;
сборник рассказов «Наггахь, сайн сагатделча…» («Иногда, когда мне грустно») — 2004 год;
сборник сочинений в 2 томах «Я хьан тухур буьйсанна хьа неI» («И кто постучится ночью в твою дверь») — 2004 год;
сборник «Сан вешин тIехьийза йоI» («Девушка моего брата») — 2011 год.
__________________
Свободный патриций приветствует вас!
Тапч вне форума   Ответить с цитированием
Старый 28.03.2019, 01:03 #2
Тапч Тапч вне форума
пилигрим
Аватар для Тапч
 
 
Регистрация: 25.01.2010
Адрес: Нохчийчоь
Сообщений: 573
Вес репутации: 469
Тапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможно
По умолчанию

Язык - это религия. Интервью М. Бексултанова

Беседу вел Саид-Хасан Кацаев.

Муса Бексултанов родился в 1954 году в с. Боровое Мендыгаринского района Казахской ССР. Ему было 3 года, когда родители вернулись на Родину. Детство будущего писателя прошло в родном селе Алхазурово. В 1979 году окончил филологический факультет Чечено-Ингушского государственного университета.
Первый сборник рассказов “Облаков журавли белые”, небольшой по объему, вышел в 1985 г. и сразу же стал литературным событием.
Известный литературный критик К. Гайтукаев писал: “Язык произведений М. Бексултанова – это сочный, выразительный, правильный в целом язык сегодняшней чеченской литературы. Автор хорошо чувствует слово, его смысловую и эмоциональную нагрузку”.
Второй сборник автора “И завтра, как вчера” (1989) только подтвердил это мнение в глазах читателей.
Член Союза писателей России (1992 г.) М. Бексултанов работает в детском журнале “Стела1ад” (“Радуга”) заместителем главного редактора.
Недавно вышли в свет сборники рассказов «Иногда, когда мне грустно» (2004 г.), «И кто постучится ночью в твою дверь» (2004 г.).


– Муса Эльмурзаевич, Вы стали знамениты еще до выхода своей первой книги, можно сказать, с первого рассказа. Я помню, с каким волнением мы, тогда еще студенты университета, ожидали очередной номер альманаха “Орга” с Вашими рассказами, и как они широко обсуждались общественностью республики. Но за десятилетнее противостояние России и Чечни выросло целое поколение молодых людей, которое не умеет читать и писать на родном языке и не знает своих писателей.
Расскажите, пожалуйста, о себе, литературной судьбе и о Ваших духовных башнях.

– Я постараюсь ответить на этот вопрос, но сперва разделю его. Первое: слово знаменитость по отношению к моей скромной особе несколько высокопарно, если не отсутствует полностью. Знаменитым может быть футболист, киноактер, боксер, но не писатель. Он может быть только известным, но я к ним себя не отношу. Да как-то и не скромно это, когда тебя ставят рядом с Толстым или с Прустом, Фолкнером или Сервантесом.
А в незнании языка и культуры народа виноват только сам народ, т.е. мы с вами. Язык – прежде всего – внутренняя субстанция индивидуума, я бы даже сказал, душа человека, поскольку это дар (язык) от Всевышнего. Это как бы наша религия, наши родители, наше рождение.
Я вижу сны на чеченском языке и не понимаю тех людей, к которым сны приходят на чужом языке. Я не знаю, откуда к нам пришло это нытье, дескать, не дают учить язык. Мы, прежде всего, должны знать, что нельзя доверять душу, язык и семью никакой власти, будь она тоталитарной или демократической…
Мы не должны забывать ни на минуту, что язык наш и является единственной нашей «надеждой и опорой», Родиной, которую нам и необходимо сохранить, ибо другого выбора не существует. А без языка мы манкурты. Представьте депутата Государственной Думы Российской Федерации, который кричит с трибуны: “Чечня – это исконно Российская земля, она завоевана нашими дедами своей кровью!”. Как можно считать своей собственностью то, что завоевано силой у чужого народа? Значит, можно убить любого человека и захватить его дом, жену, мебель, гараж, машину и объявить: “Это – мое, я это завоевал. Я сильный!”? Даже некоторым ученым и писателям свойственно тянуть одеяло на себя. Например, Лев Гумилев, прекрасный историк, ни одного слова не говорит о чеченцах и дагестанцах в своем труде о Хазарии, хотя столица Хазарии – Сердегер – находилась на земле Северного Кавказа, в нынешней станице Шелковской. И народом хазарским, говорит он, следует считать донских и терских казаков и татар. А где же были мы, дагестанцы и прочие, или нас вообще не было на планете?
Только через свой родной чеченский язык мы можем дойти до Всевышнего. Мы должны молиться, любить и плакать, рождаться, умирать и предстать перед Аллахом на родном языке.
В этом отношении мы могли бы брать пример с иудейского народа, который пронес свой язык через века, не имея никакой государственности. А мы гордимся своим незнанием родного языка. Пока преподавание в школах и вузах, делопроизводство на предприятиях не ведется на чеченском языке, объявление его, наравне с русским, государственным языком ЧР остается лишь формулировкой в Конституции. Именно поэтому наш язык остается до сих пор языком кухни, улицы и обрядов.

– Образование и культура – разные вещи. Человек может получить среднее и высшее образование на каком угодно языке: русском, турецком, английском. Но, без знания родного языка, его нельзя назвать культурным человеком.

– Да, гордиться тут особо нечем. Наоборот, для думающего человека, – это большое унижение. Для возрождения нации, национального духа и национальной идеи мы должны, прежде всего, возродить наш язык. Необходимо, чтобы чеченец или представитель другого народа имел возможность получить образование и зарабатывать себе на жизнь через чеченский язык. Нет нации без языка!
Наши сегодняшние политические проблемы – прямое следствие забвения родного языка. Ибо, настоящим чеченцем можно считать только того, кто с молоком матери впитал в себя чеченский язык и получил образование на чеченском языке.
Государство должно очень бережно относиться к языку. Одних призывов “Любите и чтите язык вашей матери!” недостаточно. “Мало говорить: “Не оставляйте овец голодными, нужно их и пасти”, – гласит народная мудрость.
Что я могу рассказать о себе?
Родился в Казахстане, живу в Грозном. Окончил школу, университет. И нет у меня никакой литературной судьбы, как таковой. А насчет духовных башен, то это – народ, язык и воспитание моего отца.

– Бытует мнение, что прозаик – это неудавшийся поэт, а критик – неудавшийся прозаик. Прежде чем писать рассказы, Вы пробовали себя в жанре поэзии?

– Если быть до конца честным, то мне трудно ответить на этот вопрос, ведь я не теоретик литературы, да и плохо знаю законы литературоведения. Чувствую, что поэзия – это высшее искусство, как и музыка. Я хотел бы быть поэтом, но только хорошим, вернее – лучшим. Я баловался стихами, как все в юношестве, но, как бы это сказать, мне не хватало пространства в этих кубических размерах, у меня было очень суровое воспитание, но не суровое детство, и писать стихи, изливать душу… нет, это не подходило моему миру, если можно так выразиться.
Критик… я считаю критиком… ну, скажем, Белинского, т.е. он должен быть намного прозорливей, чем рассказчик: ведь он же дает тебе знать, что ты написал и о чем. Для меня критик – тот, кто открывает мне меня самого. А не удавшийся поэт он или прозаик, я затрудняюсь ответить. Но знаю, что он не тот и не другой, хотя я в нем никогда не нуждался или, может, привык из-за отсутствия критики, потому что я пишу себя, всегда себя, а кто может знать меня лучше, чем я сам. Я говорю об одиночестве человека, о его мыслях и о часах, проведенных с самим собой над чистым листом бумаги.

– Что сделало Вас писателем? Это была мечта с детства (любовь к книгам, печатному слову) или так сложились обстоятельства?

– Опять я вынужден говорить о своем воспитании, вернее об отце. Не зная ни литературы, ни фольклора, даже не чувствуя, что они есть, все это я узнал из уст своего отца. Я ребенком знал (не умея читать) о подвигах Зелимхана Харачоевского, о Бахдаран Мустарге, Адин Сурхо и о многих-многих других героях.
Я часами простаивал перед отцом (пятилетний ребенок), обливаясь потом, боясь шевельнуться. Отец рассказывал, я слушал. Я даже боялся моргнуть. В конце, отец ругал меня, говоря, что мне никогда не стать таким мужчиной. А я, не зная как им стать, плакал, когда оставался один.
Я не помню день, час или минуту, чтобы я сидел перед отцом. Я никогда не сидел перед ним, не то чтоб есть. Он для меня был и остается высшим авторитетом на этой земле, после Всевышнего. Я всем обязан отцу. Как я мог, при этом, писать стихи или рисовать что-то? А рисовал я в школе неплохо. Мои рисунки учителя куда-то даже отсылали.
И, единственное, чтобы стать мужчиной (или просто приблизиться к мужчинам) оставалось только писать о героях, что я и выбрал, не зная как и что я делаю. Все мои положительные герои - реальные люди. Поэтому только (из-за воспитания отца), я не мог или старался не писать о мерзких людях: они для меня не существуют. Я даже боюсь думать о них, считая, что это низко для нормального человека, хотя для пишущего это большой минус – не писать о лицемерах.

– Чувствуется, что Вы испытали на себе влияние Хемингуэя, Фолкнера, Борхеса, Айдамирова. Кого бы Вы назвали еще, у кого Вы учились искусству слова? Чем они привлекли Вас?

– Ну, что сказать о влиянии? Опять же мой дом, окружение, гены.
Я искал писателей-джентльменов. Таковыми были Джек Лондон, Хемингуэй. Для меня сперва – мужчина, а потом только писатель, а не наоборот.
Впрочем, любого автора можно узнать по произведениям, как бы он ни маскировался, но некоторые – особенно среди наших – виртуозные мастера перевоплощения.
Писать о благородстве, кричать о мужестве, верности, о каких-то высоких идеалах, а быть самому лицемером – это, знаешь, страшно. И еще страшнее, что это проходит на “ура”.
На писателя влияют определенные авторы в определенное время. Это зависит от возраста. Ну, скажем, было время, когда я читал только Мопассана, Тургенева, Бунина. Потом увлекся Бальзаком. А там, по мере моего взросления, появились Хемингуэй, Иво Андрич, Борхес. Сказать по правде, американцы больше влияют на современную прозу и поэзию. Они (их герои) нам ближе по духу. Тут и латиноамериканцы. У меня не было постоянного кумира в литературе, они менялись, но есть те, которых я постоянно перечитываю. Эти парни – Хемингуэй, Фолкнер, Юрий Казаков, Бабель, Хуан Рульфо, Борхес, Хуан Карлос Онетти. Читать следует только хороших писателей. Добавлю Пруста, Булгакова, Браннера, Гамсуна, Джеймса Джойса, Кортасара… Их очень много, всех не перечислишь.

– Муса Эльмурзаевич, что служит для Вас основой для создания рассказа: действительный случай, сюжет, возникший “сам по себе” или вымысел? Если можно, приведите пример.

– Смотря о чем пишешь. Многие мои рассказы – действительные случаи и взяты из жизни. Но готового сюжета, по-моему, и не бывает в жизни, чтобы ты сел и тут же написал. Литература – это и жизнь, и вымысел. Без обработки нельзя выдать ни один сюжет… Вот я и собираю поступки разных людей, обрабатываю их и отдаю одному характеру, чтобы из него вышел достойный литературный герой.
К таким рассказам относится рассказ “ТоргIа”, “Буо”, “Терза”, “Iаламат” и другие. Некоторые рассказы возникают сами, просто из-за наблюдения, мы же ведь живем, ходим, разговариваем с людьми… Я пишу очень трудно, вернее я ношу рассказ в душе месяцами и даже годами, столько и мучаюсь. Иногда сюжет дарит какое-то мгновение, ну, скажем, взгляд женщины, ее походка, смех, а там ты развиваешь дальше. Вообще, женщина – это большой стимул для воображения. Я даже считаю, что в женщине есть что-то райское, или женщина – это рай, кусочек рая.
Такую же силу воздействия имеет поэзия, музыка. Я никогда не мог делить первое место между поэзией и музыкой, хотя иногда кажется, что поэзия все-таки выше. Я всегда читаю хорошую поэзию. Восхищаюсь словом Хименеса, Лорки, Пабло Неруды, Сесара Вальехи, Габриэллы Мистраль, Марины Цветаевой. Большой радостью для меня явился последний сборник Абдулаева Лечи: “О снах мои сны”. Мы с ним как-то близки во многих отношениях. У нас иногда перекликаются темы, т.е. мышление выбирает одну дорогу. Я часто шучу с ним, что он во сне “приватизирует” мои сны: мне очень нравятся его вещи.
А иногда мне помогает радость или злость, то есть мерзость людская. Это как бы шок. И ты садишься писать о благородстве. Но я пишу мало, обычно зимой, два-три месяца. Как делают некоторые пропойцы? Ходят-ходят, и на месяц-другой загуляют. Вот также и я. В процессе работы или при возникновении сюжета мне помогает мелодия, вдруг откуда-то возникшая. Ее я и напеваю постоянно, также разговариваю с героями, ругаю их вслух, смеюсь с ними, жестикулирую, где-бы я ни находился. При посторонних это очень опасно. Сразу скажут, что я сумасшедший. Особенно в общественном транспорте. Много раз я замечал, что женщины показывают на меня пальцем. Забываю заплатить шоферу. Как это неприятно, и объяснить нельзя!

– Что труднее дается: диалог, монолог или авторская речь?

– Мне труднее всего дается авторская речь. Ты погружаешься в этот мир, сливаешься с героем, и вдруг что-то надо сказать от себя. Это очень трудно, поскольку надо “остыть”, поразмыслить. Нельзя только рассказывать, писатель должен показывать. Это еще Лев Толстой говорил.
Отчего страдают рассказы Бадуева? Обычно в конце он пишет: “Дорогой читатель, этого бы не случилось, если бы то-то и то-то” и т.п.
Все должен говорить герой, или как бы герой. Литература – это игра в прятки с читателем. Все делается для того, чтобы “поймать” читателя, довести его до последней точки, не дать ему остыть, передохнуть, добить, в конце концов, оглушить.

– Как Вы работаете над языком Ваших произведений? С какими трудностями приходится сталкиваться?

– Язык подсказывает само произведение, сюжет или характер героя. Нельзя писать все рассказы одним языком, да и не получается это, – и вредно. Язык произведения – это характер героя. Я так думаю. Самое трудное и есть язык, слово; каждое слово имеет свой вкус, как блюда в кулинарии. Если ты владеешь этим инструментом – языком, – и знаешь, к кому какое слово подходит, значит, ты мастер.
Все делается языком, через язык, и благодаря языку. Возьми фольклор, или молитву виртуоза – муллы. Я даже не знаю, с чем сравнить язык, с душой ли, ведь он же дан Всевышним, как и душа, мышление, память, но все это через тот же язык. Язык – это все, это – религия, родина. Это - смерть и рождение.

– Ведете ли Вы дневники или записи? Как это отражается на Ваших произведениях?

– Нет, записей я не веду, и никаких дневников. Все держу в памяти. Но теперь, с годами, чувствую, что пора завести, потому что стал многое забывать: нюансы, какие-то штрихи. Вот, например, бывает и такое: ты с кем-то разговариваешь и одновременно думаешь о своем, и тут же что-то приходит, записать неудобно, – собеседник обидится, а через пять минут все улетучилось, ушло.
И мучаешься потом, думая, что это и было самое главное из всего, что могло быть.

– Влияет ли на Ваше творчество отсутствие критики? Что Вас поддерживает в трудную минуту?

– Критика… Я уже говорил об этом, но еще добавлю. Критика, прежде всего, – это внимание, помощь, поддержка. Она нужна в начале, даже необходима, но только доброжелательная критика, а не меч палача.
Мне повезло, если я что-то значу в литературе, – моим учителем был Сулейманов Ахмед. Чтобы я ни читал, он хвалил все, порой даже восклицал: “Здорово! Превосходно!”.
Я потом только понял, как он мне помог этими возгласами: он не отпугнул меня, дал поверить в свои силы. Конечно, критика необходима всегда, каким бы ты не был мастером – плохим или хорошим.
У меня большие требования к критику. Он должен быть выше, мыслить обширнее, глобальнее, чем автор. Иначе, как он может подсказать поэту, прозаику, где он слаб, а где и хорош. Не зная мировую литературу, ее законы, приемы, течения, школы – как можно критику определить качество произведения? Он будет только цепляться за какие-то слова, предложения, но не к целому произведению.
Критик нужен даже Пушкину и Толстому, не только нам, еще не оперившимся птенцам.
Что поддерживает меня в трудную минуту? Как сказать? Вера какая-то, раз я до сих пор продолжаю писать. Я совершенно лишен каких-либо амбиций, но знаю, что хоть кто-то меня читает, может, человек десять, двадцать.

– Вы часто обращаетесь к фольклору. Хотелось бы знать, что для Вас легенды: первоисточник, вспомогательный материал для рассказов или связь времен?

– Но никак не первоисточник, а вспомогательный материал, как Вы говорите. Это хороший вопрос. Фольклор – это тот же язык для нас, та же история, но не выше, конечно, чем язык. Я хочу сказать, что без фольклора не было бы ничего. В произведениях отсутствовала бы душа памяти, был бы вакуум, прерванность связи. Фольклор – это основа, стержень, та точка, от которой можно оттолкнуться. Без фольклора нет народа, как и без языка. Но первоисточником является жизнь.

– В чем причина большой популярности Ваших героев? Скажем, абрек Торг1а…

– Популярность некоторых моих героев, как Вы говорите, – это прежде всего язык и мое воспитание. Я вырос на этих преданиях. Я слышал рассказы только о самых настоящих мужчинах. Это все мне дал отец. Кстати, Торг1а – реальный персонаж, я лишь изменил имя. Однажды, после опубликования этого рассказа, я повез отца на похороны в какое-то село – не хочу уточнять в какое, – и вдруг, услышав мою фамилию, подошли какие-то ребята и вызвали меня на разговор, предложив сесть в машину. Мы отъехали на окраину села и началась словесная перепалка, мол, почему ты написал о нашем родственнике. Я ответил, для того только, чтобы ваш поступок послужил примером для остальных, как нельзя поступать. Мы долго пререкались, но обошлось без драки.

– В Ваших произведениях большую роль играет символ, будь то старик или подросток. Этот символ-образ, встречающийся у Вас часто – источник доброты, чистоты и веры; неприятие всего фальшивого, безнравственного. Постоянство данного образа связано с Вашей личной биографией или это осознанный художественный прием?

– Да, это все связано с моей личностью. Я не люблю мерзость, не хочу об этом писать, глубоко презираю всю эту муть. А насчет символа… не могу сказать, что это, и как получается, если действительно что-то там и есть, ну я рад просто, и все.

– Как Вы относитесь к переводам Ваших рассказов на русский язык? Чувствуете ли Вы в переводах точность и верность образов, сравнений и тональность произведений? Или, все-таки, в переводе что-то теряется?

– Была одна девушка – Дадалова Луиза. Кажется, она живет в Шалях. Окончила переводческое отделение литинститута им. Горького в Москве. Приехав домой, в Чечню, она попросила у меня разрешения на включение этих рассказов в коллективный сборник, сказав, что эти переводы ее дипломная работа. Переводы, про которые Вы говорите, я воспринимаю как инородное тело, там ничего нет от моих рассказов, есть просто скелет сюжета и какие-то слова. Каким бы хорошим не был переводчик, он их переводит на другой язык, на чужой, хотя этот язык мне и знаком. В том-то и беда, что я умею читать на русском языке, не чувствуя его, не зная вкуса каждого слова. Я не рос с этим языком, не играл в детские игры, не плакал и не смеялся. Я бы даже лучше терпел переводы на иностранные языки, поскольку я не знаю ни одного иностранного языка… Там хотя бы не будешь знать, как и что перевели.
А вот перевод с другого языка на чеченский – я хорошо чувствую. С упоением читаю Александра Казбеги.

– Вам нужен стол, чтобы з а п и с а т ь рассказ или же он пишется за столом? Как Вы работаете над произведением? Когда ставите точку, сразу же отдаете произведение в печать или даете отлежаться? Правите ли Вы рукописи или уже опубликованные произведения при переиздании?

– Я пишу рассказ без стола и без ручки. Ношу месяцами в голове, где бы я ни находился. Довожу до последней точки. А потом сажусь писать. Сперва пишу концовку, и ни одну, а несколько: пять-шесть вариантов.
Ищу первое предложение, второе и третье. Если у меня получаются первые три предложения, то дело в шляпе – я тогда уверен, что когда-нибудь рассказ закончу. Самое трудное – это первый абзац, оттенок чувства этого абзаца: какие там слова, в каком порядке они расположены, чередование слов, какое настроение они вызывают, какую несут нагрузку. И, самое главное, – не спешить. Середину писать не так уж трудно, если есть начало и конец.
Иногда, правда, рассказ тебя куда-то уносит, очень часто повествование диктует свои условия: не ты пишешь рассказ, а рассказ тебя тащит за собой, и твои заранее придуманные концовки (прямо как сироты) лежат где-то и никому не нужны. Нельзя давать рассказу уйти в сторону. Литература все-таки игра, где ты являешься главным режиссером, а не рассказ, хотя иногда уход рассказа в сторону и плодотворен. Пишу ночью, с десяти вечера и до утра.
Всегда пишу на ученической тетради в клеточку. Если за эти пять-шесть часов напишу две-три странички, то это для меня предел. Когда на второй вечер сажусь писать, то ранее написанное, перечитываю до двадцати раз и больше.
Обычно за два-три месяца заканчиваю рассказ. Бросаю его надолго, перечитывая каждый вечер и меняя какие-то слова, но не конструкции. До того много раз перечитываю, что этот рассказ становится мне врагом, реальным, живым. После отпечатки опять набрасываюсь на этого “врага”, меняя исправленные слова на первоначальные. Это всегда так и выходит: написанное в процессе работы намного точнее, чем исправленное. Кладу отпечатанные листки на пол, чтобы за раз увидеть весь рассказ: схему, конструкцию, переходы, ступеньки. Я не люблю большие блоки, как у Толстого, Фолкнера и Маркеса. Так вот и мучаюсь с рассказом, пока он не вышел в печати или глубоко прячу, чтобы не видеть, не исправлять. Почти всегда болею, когда заканчиваю трудный рассказ. Не могу выйти из этого состояния неделю, вторую. Опустошаюсь полностью…
Но, если рассказ уже издан, то ничего не меняю и не думаю о нем – забываю, потому что знаю, если возвращусь к нему, то буду писать этот рассказ всю жизнь.
Чуть не забыл, важна последняя точка, аккорд, эмоции эффекта.
Рассказ – очень трудный жанр. У нас нет традиции рассказа в литературном наследии, есть только в устном наречии у мудрых и глубоких стариков. То, что мы пишем – это не рассказы, а только попытки приблизиться к рассказу. Вот, например, Чехова считают рассказчиком, но и он не везде рассказчик, а только сухой пересказчик во многих вещах. Я был бы на седьмом небе, если бы точно знал, что являюсь автором одного, доподлинно законченного, выверенного и взорванного рассказа, как “Во сне ты горько плакал” Юрия Казакова, “Мост на Джепе” Иво Андрича, “Снега Килиманджаро” Хемингуэя, “Круги руин” Борхеса. Все мои рассказы – это попытки писать под рассказ, то есть написать один рассказ. Я не вижу ни одного такого рассказа у Льва Толстого, Куприна, Шолохова.
Конечно, они великие парни, киты, но не об этом речь. Единственно верное правило – сокращать, и сокращать безжалостно, убирая все, кроме глаголов и существительных, да пожалеть два-три удачных сравнения.
Иногда хочется написать рассказ из двух, трех или одного предложения, но… не получается, не дано, не хватает чего-то. Порой даже доходишь до слез, до того трудно поверить в себя, когда сидишь и смотришь на чистый лист бумаги – его же надо чем-то заполнить, подбирать какие-то слова, выдумывать… Не знаю, вернее знаю, что писать очень и очень трудно, если ты хочешь писать точно и правдиво.

– Нет, наверно, такого писателя, который бы не спрашивал себя: “Для кого я пишу? А стоит ли вообще писать? Что изменится в мире, если я напишу (или не напишу) еще несколько рассказов?” Задавали ли Вы себе такие вопросы?

– Да, конечно, такие вопросы я задавал себе. Но… знаете, писать для меня – это уже такая болезнь, такая радость и мука, что я никогда не вылечусь от этой напасти. Я живу только от рассказа до рассказа, то есть я пишу себе, для себя. Это и есть моя жизнь, я больше ничего не умею. Я самый плохой хозяин в доме. Жена сперва злилась, будто я, умея что-то делать, ничего не делаю. А потом поняла, что это рок, и смирилась с этим, даже начала сама полы стелить на кухне. У нее хорошо получалось, я был рад за нее. Правда, война все разрушила: и дом, и кухню. Мы теперь бездомные…
Но а “Зачем писать? Для кого пишу?” Конечно, это есть… Все же, раз ты пишешь, раз тебе это нравится, значит, есть какая-то польза от этого, это же кем-то диктуется тебе, кто-то направляет… значит нужно, коль не бросается.
Это трудный вопрос, очень трудный, я не могу дать точный ответ, да и никто, по-моему...

– Иногда я думаю, что, если бы русские читали Л. Толстого, не только художественные, но и религиозно-этические произведения, а чеченцы - романы и повести А. Айдамирова, то этих войн бы не было. Ведь сегодняшние министры, солдаты и офицеры, чиновники и “герои” разных мастей и национальностей, учились же они в школах и вузах, изучали литературу… или нет? И, возвращаясь к сказанному: кому, для чего писать, когда гибнет не только культура народа, но и нравственность, а красота не спасает мир?

– На этот вопрос никто, я думаю, не ответит правильно, вернее, не будет законченного, однозначного ответа, как единственно верного суждения. Тут, прежде всего, следует коснуться религии или как человечество понимает, воспринимает и чувствует Всевышнего.
Планета одна и мир один, но народы, языки и вероисповедания разные, хотя во всех религиях главный запрет: “Не убий”, “Не пожелай того другому, чего не пожелаешь себе”, “Не прелюбодействуй”. Этого и хватило бы для всего человечества. Но Каин убил Авеля из-за зависти, что Аллах полюбил того больше, чем его, будто бы не зная почему, хотя все было очень просто: из-за худого, не лучшего качества жертвоприношения Каина, когда следовало отдать лучшее, как это сделал Авель. Тем самым он, Каин, мстит Аллаху, Создателю своему, а не брату Авелю. Значит, можно убить лучшего: он задел тебя, он лучше, чем ты, его все любят, у него больше добра, чем у тебя – можно отобрать: “Пусть Аллах следующий раз подумает, прежде чем отмечать кого-то в благородстве – тут решаю я, человек, а Ты – там”. Вот как решил Каин, возгордясь. Я тщательно читал Тору, ниспосланное пророку Мусе (мир ему!) и наткнулся на такие вещи, пересказываю по памяти: “Не давайте деньги в рост (под проценты), это грех. Не давайте деньги в рост своим соплеменникам, ибо они не могут себе нормально заработать, стараясь отдавать ваши проценты”. Значит, как следует из текста, разрешается давать в рост деньги чужим, но не своим.
Меняются люди, племена, народы, но не Аллах. И слово Его – Всевышнего – одно, то есть не меняется, не корректируется. И как может Аллах сказать еврею такое! Как может в священном писании иметь место такое изречение? Кощунство! Человек посмел приложить руку к священному писанию.
Перейдем к Евангелию. Как может стать Богом наместник Аллаха на земле (пророк Иса – мир ему!) или как можно почитать его за Бога? Он же ведь был среди нас, людей, мы его видели, слышали, разговаривали с ним, ели вместе. И вдруг его объявили Богом, и притом в трех лицах: Отца, Сына и Святого Духа.
Вот таким образом, человек, меняя все, решает все по-своему, хочет завладеть всем богатством земли. Раз человек может убить брата из-за того, что его полюбил Аллах, раз он может менять текст Священного писания, ниспосланного самим Всевышним, раз он может назвать посланника Аллаха Богом, в угоду себе, почему он при этом не может, убивая миллионы людей, захватить чужие земли, богатства, поработить народы?
Я только в этом вижу причину всех войн: в отсутствии веры, истинной веры, веры в одного Создателя всех и вся. И как тут помогут религиозные книги Толстого, Сведенборга и других, читай их или не читай, когда само СЛОВО Всевышнего попирается?!
Мы, наверное, пишем хотя бы для того, чтобы спасти одного человека или самого себя от мерзости, лицемерия и нелюбви к человеку.

– Что остается писателю в дни, когда его голос не слышен, и слово “Огонь!” сильнее, чем “Не убий!”? Писать “в стол”, для денег или для потомков?

– Только писать, по-моему, как писал раньше. Вы же все равно будете писать, чтобы ни случилось. Каждый раз писатель не просто садится за новый рассказ или роман, а старается сделать что-то большее, то, что останется в веках... В том-то и вся беда, что всегда думаешь о вечном, когда люди заботятся о сиюминутном. В этом, может быть, и заключается трагедия писателя, как человека, что реальная жизнь проходит мимо него.
Я уже говорил, что литература – это игра, она также и обман, вечное завтра. А так, живя в сегодняшнем дне, и не стоило бы писать, если бы не думал о себе в тридцатом веке. Конечно, это слишком, но доля правды в этом есть. Художники всегда лукавят, как бы скромничают, умаляя свои достижения, но стоит кому-то сравнить их с современником, тут же он и Гомер, Шекспир и Данте…
Все хотят быть рядом с классиками. Это прибавляет величие, хотя каждый знает, кто он и что он, и каковы его способности. У нас почти нет писателей, которые писали “в стол”, правда, некоторые стали “вытаскивать” новые вещи за датами минувших лет, особенно за сороковыми годами, но содержание которых выдает нынешнее время написания.
Согласно поговорке, когда говорят пушки – музы молчат. Но писать надо в любом случае. Оставлять детали, штрихи и нравы своего времени... Показать все: и величие, и мерзость.

– Муса Эльмурзаевич, в завершение нашего разговора, скажите, пожалуйста: что такое мужество писателя? В чем и как оно должно проявляться? В чем его отличие от мужества героя в жизни или литературного героя?

– Мужество писателя – писать правдиво, быть похожим на себя, жить своей жизнью и ходить своей походкой… По-моему так. Я другого мужества не знаю, ни за писателем, ни за человеком вообще. Я так это вижу и думаю так.


О любом народе принято судить по творчеству его писателей: о русских – по книгам Л.Толстого, Ф.Достоевского, А.Чехова; о французах – по О.Бальзаку, Г.Флоберу, Г.Мопассану, А.Экзюпери; о грузинах – по Н.Думбадзе; об аварцах – по Р.Гамзатову; о киргизах – по Ч.Айтматову и т.д.
И только лишь о Чечне и чеченцах в мире почему-то судят по политическим авантюристам и международным агентам, которые мало что имеют общего с чеченским народом.
Чеченский народ – это А.Айдамиров, Ш.Арсанукаев, Ш.Джамбеков, Л.Абдулаев, М.Бексултанов, В.Амаев, Ш.Цуруев… И судить о народе надо не по заявлениям политических авантюристов, а по образам и произведениям чеченских поэтов и писателей.
И если мы хотим стать нацией, и внести свой вклад в развитие мировой цивилизации, то, прежде всего, мы, чеченцы, должны понять кто мы и что мы. Без глубокого изучения и знания родного языка, своих корней, обычаев и традиций, своих писателей и поэтов – нет и не может быть нации. Чем скорее мы это поймем, тем короче будет наш путь к возрождению! И в этом смысле такие люди, как Муса Бексултанов, при всей их личной скромности, должны стать для нас образцом жизни и созидания. Жить – значит творить, а не разрушать!
https://www.proza.ru/2011/10/12/1692
__________________
Свободный патриций приветствует вас!
Тапч вне форума   Ответить с цитированием
Старый 29.03.2019, 13:05 #3
Тапч Тапч вне форума
пилигрим
Аватар для Тапч
 
 
Регистрация: 25.01.2010
Адрес: Нохчийчоь
Сообщений: 573
Вес репутации: 469
Тапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможно
По умолчанию

Хьаьнца lовшур-кх хlара гlело а...

Цхьа эзар исс бlе шовзткъе ворхlалгlачу шеран аьхкенан тlаьххьарчу баттахь, нохчий цlера баьхна кхо шой, ялх бутт, масех дей даьллачул тlаьхьа, НКВД-ен гlера цхьана мискана тlаьхьа йолу, лаьмнашкахь лечкъаш, шен зудчуьнца тlаьхьависинчу.
НКВД-ен коьрта хьаькам нохчо ву, бохуш, дуьйцу, меттигаш дика йовзарна, lедало шена тlаьхьа витина, цхьаьнара гlера гlазкхий а болуш.
Цара и миска хьиэхахь лоцу я, аьлча а, караво-кх царна, сахуьлуш болабелла тlом де дlадовчу суьйренга баьлча. Хьиэхан гуо гатбала булу. Чуьра схьа беран аз а хеза, хьиэхачуьра схьа, цхьаъ-м моллала кхойкхуш а; юха къаьстташ цхьа мохь а бека: «Топ тохахь, тохахь суна», - доьхуш санна, орцанна мохь. Маьркlажан бода къовлалуш, дуьхьал схьа топ а кхуьйсуш, хьиэхачуьра цхьа гlаларт доду, шен лорах лар йита санна, кхуьйсучуьра топ а ца сацош.
Вуьйш тlаьхьа хьовду, герз а детташ.
Ведда воьдучо, сих-сих, тlаьхьара орца гlелдала доьлча, «кхохь» олуш, топ йолуьйту, ша волу метттиг хаийта санна, хьулвала а ца гlуртуш. Буьйса юкъал тlех а яьлла, кlоран бlартгруппа санна, lаржъелча, тоьпан тата кхин ца хеза. Мостагlаш кхета тlаккха, шайн мостагl мичхьа ву я мичахь юхавирзина - царна хьиэх дагайогlу, цу чуьра хезна беран аз а...
Хьиэхан кхолха гуо лоцу, бацаца уьйш, бердашца, текхна lохкучу тlулгашца а. Бода зарзло, дохк-марха санна. Сахуьллуш я сахилча, са серладала доладелча, тарх а, херо а, кол а ца къаьсташ, бода, ша санна, дlашарбелча - хьиэх хlетахь а таллаза хуьлу, тешнабехках ца хlуттуш, - стаг бердашца, лакхара охьа, lиндагl санна, шершаш го, дегl меттахъхьар а доцуш, берд бердаца хьекхалуш санна.
Вуьйш маьлхан зlаьнаре хьоьжу, lалажо лаца оьшучу де къаьстачу серлоне: ламанца са атта ца хуьлу - лакха буьххьехь садаржарх, чlаж а, lаннаш а боданехь дуьсу, тlоьхлахь гучу маьлхан зlаьнаро, куьзгано санна, бlаьрса а дойъуш.
Чхьаьвриго патар санна, lиндагl дууш йогlу серло хьиэхан бердашца схьахlоьттича, стаг бердана тlклеток кхозу, бертал охьа, бирдолг санна, шен машанах гезг санна, бердаца уьйш, берд хилла. Топ цкъа бен ца йолу - шозлагlа кхин оьшуш а яц, - дакъа бухарчу тlулгашна тlе аркъал чукхета. Хьеха чохь елла зуда карайо, накха цlуббеш долу жима бер а. Бер охьадохьу, бераца цхьаьна - ден корта а (бер дохьучу говраца охьа), докъах схьа а къастабой. Цигара юха Соьлжа-гlала а некъ цхьаьна бо цу шимма - дас а, кlанта а машенахь, кlант мостагlвона воьлуш а волуш а, гали чохь мотт сецна да а.
_______________________________

Суо кхузахь хlун ала я хlун жамl дан гlерта (жамlаш суна оьшуш а дац) ца хаьа суна, и сурт ган лаар бен, хила йиш йоцу бакъдолу сурт: машен, машена чохь докъ тlера схьабаьккхина бохьу кортий, ша корта баьккхинчу ден бер хьоьстуш вогlу НКВД-ешниккий, доьлуш догlу жима беррий, хьиэхахь lуьллу беран наний, цlера даьккхина халккъий, аьхкенан довха дей...
... И тайпа хlума Нохчийчохь нохчочо бен дийр дац - вешин докъа тlера корта баккхар. Нохчочо эвхьазваьккхинчу мостагlчо а дийра ду иштта- къам доьхкинчу ахь леллорг ма леладо мостагlчо а: ахь цунна хьоьху, хlун дан деза, хьайн къоман эхь мичхьа ду а. Шуьшиъ ший а цхьаъ ву хlинца, ший а - къоман мостагl, дуьххьал хьан - цхьа а мах бац хьайн махкахь а, кхечахьа а; важа цхьанхьара схьавеъна ву, ша мостагl вуйла а хууш, цlахь хьоьжуш къам а, мохк а болуш. Иза кхузахь ву мостагl, ткъа шен цlахь - турпалхо; хьо цхьанхьа а яц хlумма а, массанхьа а - неlалтхо.
Иза-м иштта хилла а ду, долуш а ду, хир а ду, амма, ткъаессаналгlачу бlешерахь, вай мостагlел эша дуьйладелча дуьйна схьа йолаелла и ямартло - мостагlийн доттагlий хилар - турпаллийца юьйцуш дерг вай бен, кхин халкъ-м дац, тlаьхьарчу тlаьхьенаша ямартчу дайх дозал а деш...
Гlоза-декъал хуьлда-кх вай, декъала-м ца хинделахь, дlалелар-м ду вай иштта, вовшашлахь «со-ас» а бохуш, мостагlашна вай хlун ю а хууш: вай хlумма а йоций.........
... мича хьор техь-кх хlара гlайгlа-бала, хьаьнца lотшагну-кх хlара гlело а...

2006 шо, март
__________________
Свободный патриций приветствует вас!
Тапч вне форума   Ответить с цитированием
Старый 30.03.2019, 23:06 #4
Тапч Тапч вне форума
пилигрим
Аватар для Тапч
 
 
Регистрация: 25.01.2010
Адрес: Нохчийчоь
Сообщений: 573
Вес репутации: 469
Тапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможно
По умолчанию

Родом из детства
02.11.2015 11:18

Известность к герою нашего очерка Мусе Бексултанову пришла едва ли не с первым его рассказом, опубликованным в альманахе «Орга», задолго до выхода первой книги.

Жадные до всего нового в литературном мире, мы, в те годы большие книгочеи, с нетерпением ожидали очередной номер журнала, где появлялись его повести и рассказы. Каждый раз они становились событием в жизни общества и живо обсуждались общественностью республики. Они не были похожи ни на что другое. Молодой писатель просто и проникновенно писал о сложном — о жизни, о любви, о долге, о верности. У него было обостренное чувство справедливости. Слова шли от самого сердца и потому доходили до сердца.
– Все мы, как говорится, родом из детства, и все мы когда-то были «маленькими принцами», – говорит народный писатель Чеченской республики Леча Абдулаев. – Но не каждый, к сожалению, способен сохранить в себе то, что дает эта удивительная планета, которую называют «Детством», прекрасную уже тем, что к нашему приходу там все еще были живы. Муса Бексултанов сумел сохранить все это в себе для себя и, к большому нашему удовлетворению, для нас. Поэтому с ним не просто интересно – рядом с ним уютно, как бывало уютно в детстве под одной крышей с молодыми родителями, маленькими братишками и сестренками. Он – человек, знающий цену таким понятиям, как честь, достоинство, поэтому на него можно положиться в любой ситуации: он не подведет. Воистину, как сказал один классик русской литературы, «чтобы что-то написать, надо чем-то быть». Хвала Всевышнему, что Бексултанову было предначертано «чем-то быть» и что ему есть, что писать. И он прекрасно умеет это делать. Если у нашего народа имеются классики литературы, то он в их первых рядах. Если наш народ имеет великих писателей, то он – один из них.

Муса Бексултанов, как и все его сверстники, родился в Казахстане. Первые годы жизни прошли в с. Боровое Мендыгаринского района. Ему шел четвертый год, когда их семья вернулась на историческую родину.

– Смутно помню, что мы жили во дворе школы, в каком-то подсобном помещении, – вспоминает Муса. – Потом нам определили место в селе. Отец предполагал, что нам разрешат поехать в родные места, в горы – село Хилдехарой Итум-Калинского района, где семья проживала до выселения. Но нас туда не пустили…

Муса рос в большой семье: у его отца, Мози, было две жены, и от них у него было 14 детей. Детство будущего писателя прошло в селе Алхазурово. Здесь он пошел в первый класс. В селе тогда была одна школа. В ней он окончил восемь классов. Потом там построили новую школу, где он и продолжил учебу. Директором был назначен Ахмад Сулейманов, который впоследствии стал наставником своего ученика.

– Я помню, как в девятом классе он зашел к нам в класс и поздоровался: «Ассаламу Алейкум!» Мы все растерялись, не зная, как ответить на приветствие: учителя тогда так не здоровались. Тот урок у нас прошел в обсуждении того, как надо здороваться: что сказать, что ответить, – и о многом другом, что входит в чеченский этикет. Это был наш первый «ликбез» по нашему менталитету, по мусульманскому предписанию на таком уровне.

– В школе я учился плохо, – продолжает Муса. – Вернувшись из Казахстана в родные места, отец прикупил где-то овец и ушел в горы, хотя тогда это не разрешалось властями. Он тайно держал в горах отару численностью 500-700 голов. И каждое лето меня и моих братьев увозили туда с начала первомайских каникул. Возвращались мы только в начале октября. Пять месяцев у нас проходило в горах. Когда мы являлись в школу, обнаруживали, что наши одноклассники уже далеко ушли вперед в изучении нового материала, мы, естественно, отставали, не догоняли, у нас были проблемы по таким предметам, как математика, физика, химия. Потому я тянулся к тому, что мне легко давалось – это была литература. Я читал запоем.

В сельском Доме культуры была богатая библиотека, куда он частенько заглядывал. Его мировоззрение и мироощущения складывались из этих книг, но главным образом – из семейного уклада, из примеров старших, из цепочки национальных традиций и обычаев.

Как и многие чеченцы, семья Бексултановых прошла через страшные испытания. Дедушка Мусы был репрессирован и убит в 1937 году, а бабушка была заключена в тюрьму. Детей забрали родственники и присматривали за ними вплоть до ее освобождения. Своих сыновей она воспитывала в строгости. Это был традиционный стиль жизни в семье. Муса признается, что не помнит, чтобы отец приласкал его или кого-нибудь из его братьев и сестер. Высшей похвалой с его стороны считалось, если он положит руку на голову кому-то из детей. Другой ласки от отца они не знали. Он как бы держал их на дистанции. И что странно, поручал своим сыновьям, мальчишкам чуть старше десяти, дела, которые обычно поручают взрослым мужчинам.

– Он не спрашивал, боимся мы, не боимся, сможем ли мы это сделать, – говорит Муса. – Он говорил: иди и сделай. По-моему, очень хороший метод воспитания детей. Я, наверное, никого и ничего в жизни так не боялся, как своего отца. Никогда. Не того, что он будет бить – он нас никогда не бил. Он ставил нас перед собой и поучал очень строго. Поэтому я через всю жизнь пронес уважение к нему. По-моему, он был идеальным отцом и идеальным мужчиной – одним из тех, о ком слагают легенды, – я так его воспринимал.

Может, поэтому Муса отдавал предпочтение тем писателям, которые могли сказать о себе «честь имею», слыли настоящими мужчинами, не роняющими достоинства. Таковыми были Джек Лондон, Хемингуэй, Тургенев, Бунин, Иво Андрич, Борхес, Фолкнер и другие – всех не перечислишь.

После окончания школы перед ним встал вопрос, куда пойти учиться. Скорее поддавшись воле отца, нежели своему желанию, он поступил на национальное отделение филологического факультета ЧИГУ. Это был для него совершенно новый мир, увлекательный и необыкновенный. Ребята, которые с ним учились, казались ему взрослыми, хоть они были его одногодками. К тому же его угораздило влюбиться в одну девушку, красивую, статную, чуть выше его ростом и даже немного старше его. А влюбленный человек всегда стремится к перу, хочет поделиться, выразить свои чувства на бумаге. Так он начал писать. Днем он сидел на лекциях, а вечером каждого дня писал письмо, которое потом вручал ей. Поначалу она не воспринимала его всерьез. Письма были на русском языке, да такие складные, что она заподозрила, будто он откуда-то переписывает их. Тогда он стал описывать то, что происходило с ними, включая ее реакцию и свои впечатления. И девушка поверила, что эти письма он пишет сам. Его упорство и хороший слог возымели действие: он вырос в ее глазах.

– А письма я писал потому, что от волнения начинал заикаться, – говорит Муса. – Мне легче было написать девушке, чем говорить с ней. Мне даже кажется иногда, что я вообще начал писать, потому что не мог так легко и красиво выражать свои мысли, как мне того хотелось. Возможно.

Он тогда увлекался французской литературой. К услугам читателей была богатейшая университетская библиотека. Именно в те годы он прочитал Мопассана (все шесть томов, от корки до корки), Бальзака (22 тома) и других. Особенно ему понравились «Жизнь» и «Милый друг» Мопассана и «Лилия долины» Бальзака. Последняя впечатлила его настолько, что он даже постоянно носил этот томик с собой. Купить хорошие книги было негде (коммунистическая власть умудрялась из всего создать дефицит), и так получилось, что он просто не спешил возвращать «Лилию» в библиотеку. Этот томик вплоть до первых военных действий находился среди его личных книг. Вывезти их не получилось, а когда он после всех зачисток вернулся домой, то обнаружил, что его библиотека разграблена.

Во время учебы в университете Муса жил в общежитии. Здесь сама атмосфера располагала к творчеству. Он писал стихи на русском языке, начал писать поэму «Дикое сердце». Это было подражание Байрону – «Паломничеству Чайльд Гарольда». И на него оказала огромное влияние поэма М.Ю. Лермонтова «Измаил-Бей». Он показал свое детище преподавателю Ю.В. Верольскому. Через пару дней Юрий Владимирович после лекции отозвал его в сторонку и сказал: «Муса, такие поэты, как Лермонтов, рождаются раз в столетие. Да и зачем нам второй Лермонтов? Оставайся лучше Мусой Бексултановым».

Муса выбросил тетрадь со своей поэмой и после этого ни одной строчки на русском языке не написал.

– Я знаю его еще с 1972 года, – делится его друг со студенческих лет и коллега Шоип Дадаев. – Это добрейший человек из всех, кого я знаю. И достойнейший. О нем много и хорошо писали, но, считаю, до сих пор не написали так, как он того заслуживает. Не знаю ни одного человека, который так фанатично мечтал стать писателем, причем великим писателем! Мы подтрунивали над ним: человек не написал еще ни строчки в прозе (он тогда увлекался поэзией), а мечтает о великом! Но я не разубеждал его. Он запоем читал, особенно французских авторов – Флобера, Камю и других, а я любил посещать театры и кино, мне нужен был попутчик, товарищ. Я шел на хитрость, говорил, что он действительно станет великим писателем. Раздобрев, Муса тут же начинал одеваться. Вопреки моим сомнениям, Муса действительно стал хорошим писателем, одним из лучших прозаиков чеченского народа – да и не только…

Он был знаком с творчеством многих чеченских писателей еще в школе, – к примеру, всего Саида Бадуева прочитал в пятом классе. Но не все они ему импонировали. Он не стал называть тех, кто именно ему не понравился. Когда он уже учился в университете, он понял, что некоторые из них действительно пишут плохо. Здесь, в стенах института, он познакомился с писателями Ошаевым, Мусаевым, увлекся творчеством других чеченских писателей. Чтение по-прежнему занимало большую часть его времени.

– Когда я учился на третьем курсе, я познакомился с Мусой Ахмадовым. А потом и с Лечей Абдулаевым – экзотичным парнем с пышной шевелюрой. Красавец, который к тому же играл на гитаре. Я не знал тогда, пишет он или нет. Потом я узнал, что он терлоевец, а у меня мать родом из терлоевцев, и у меня к нему симпатия была уже из-за этого. Хотя мы тогда не дружили особо – так, кивали при встрече. Потом я узнал, что они создали литературное объединение «Прометей». Мне тоже хотелось участвовать в этом, но предпринимать какие-то шаги мне казалось неловко. Однажды ко мне в комнату заглянул Муса Ахмадов. Мы просидели за беседой часа два. Я прочел ему то, что я написал (хотя бросил уже писать на русском), он прочел мне что-то из своего. Он поинтересовался, почему я не пишу на родном языке. С тех пор я начал писать на чеченском. Все, что мне было дано как писателю, я получил, наверное, в университете.

Вскоре Муса познакомился с Лечей Абдулаевым, позже – с Апти Бисултановым. Долгие годы эти четверо молодых людей были неразлучны, часто ходили в гости друг к другу. Это была шумная, веселая и дружная компания. Творческие идеи били ключом. Все, что выходило из-под их пера, читалось и обсуждалось на этих встречах. Мнения не всегда совпадали, тогда спорили до хрипоты. Но обид не было. Ведь в этих спорах нередко рождалось то, что потом обретало форму стиха или рассказа. Они многое давали друг другу. «Если мне в жизни в чем-то повезло, так это с друзьями», – признается М. Бексултанов.

В 1977 году он окончил филологический факультет Чечено-Ингушского государственного университета.

Первый сборник рассказов Мусы Бексултанова «Мархийн кIайн гIаргIулеш» (“Облаков журавли белые”) вышел в 1985 году. Книга стала событием, она бурно обсуждалась в литературной и молодежной среде.

Спустя четыре года увидел свет второй сборник Мусы Бексултанова «Юха кхана а, селхана санна…» («И завтра, как вчера», 1989). В 2004 году у него вышел сборник рассказов «Наггахь, сайн сагатделча…» («Иногда, когда мне грустно») и сборник сочинений в 2-х томах «Я хьа тухур буьйсанна хьан неI» («И кто постучится ночью в твою дверь»). Сборник «Сан вешин тIехьийза йоI» («Девушка моего брата») вышел в 2011 году.

Для Мусы литература – это и жизнь, и вымысел. Сам он писал о том, что видел вокруг, но часто обобщал, корректировал. «Вот я собираю поступки разных людей, шлифую все и отдаю одному характеру, чтобы из него вышел достойный литературный герой», – сказал он. Так появились рассказы «Буо», «Терза», «Торг1а», «1аламат» и другие. Муса относится к тем писателям, которые должны свои духовные творения выстрадать, выносить в душе, пока они не «созреют». А язык его произведений – это вообще особая статья. Известный литературный критик К. Гайтукаев писал: “Язык произведений М. Бексултанова – это сочный, выразительный, правильный в целом язык сегодняшней чеченской литературы. Автор хорошо чувствует слово, его смысловую и эмоциональную нагрузку”.

– Муса Бексултанов обратил на себя внимание с первого дня прихода в литературное объединение «Пхьармат» – своим отношением к литературе, литературному творчеству, – говорит его друг и коллега, народный писатель Чеченской республики Муса Ахмадов. – В то время он много читал и впитывал в себя опыт писателей предыдущих поколений – не только чеченских, но и многих известных русских, французских, английских, американских и латино-американских. Мастерство Мусы росло год от года. Рост его творчества я разделил бы на несколько этапов. Начальный этап – первая книга «Облаков журавли белые». Она привлекла внимание читателей и критиков, потому что воспроизводила истинно чеченские характеры, отношение старших поколений к молодым. Было заметно, что в литературу пришел писатель со своим видением жизни и своим писательским почерком. Второй этап – написание и издание в журнале «Орга» больших, своеобразных по стилю, языку и образной системе рассказов «Терза», «Буо», «1аламат», «Г1аланаш а, аэропорташ а». Третий период – расцвет его таланта, когда он обращается к такому жанру, как поэтические миниатюры. Они выходили в журнале «Орга» и в новых сборниках под названием «Хьаьркъаш». Очень важным периодом в творчестве писателя Мусы Бексултанова было обращение к жанру повести. Его произведения «Болийначу юха боьрза некъ», «Дахаран хин генара бердаш» и другие стали значительным явлением в новой чеченской прозе. Они характеризуются тем, что он обращает внимание на образность языка, интонацию, музыку повествования. Они красочны, изобилуют яркими картинами воспоминаний писателя о своем детстве, впечатлениями о событиях, которые происходили в республике в последние десятилетия. Поиск новых форм выражения и раскрытия своих новых идей у Мусы продолжается постоянно. Об этом свидетельствуют и его последние рассказы, которые выходят в журналах «Орга» и «Вайнах».

В заключение добавлю, что с творчеством Мусы связано то, что наша литература стала достоянием читателей многих стран: его книги выходили на немецком языке, а многие произведения – на французском и английском языках.

Муса Бексултанов всю свою сознательную жизнь, как и его близкие друзья и коллеги, делал все, что мог, для возрождения и популяризации чеченского языка. «Язык – это внутренняя субстанция индивидуума, – говорит он, – я бы даже сказал больше: это душа человека, особый дар от Всевышнего, это наша родина, наша религия, наши родители. Ведь не случайно у нас родной язык называется «ненан мотт» – «язык матери». Что может быть роднее? Я вижу сны на чеченском языке и не понимаю тех, к кому сны приходят на чужом языке. Или кто мыслит, думает на чужом языке. Я не нахожу оправдания тем людям, которые не изучают родной язык, и осуждаю тех, кто кичится этим незнанием: к стыду нашему, встречаются и такие. А без языка мы просто манкурты».

Все эти годы интерес к творчеству Мусы Бексултанова не ослабевает. Чем же он так притягателен? Как ему удается постоянно удерживать читательский интерес? На эти вопросы неожиданно дала ответ его постоянная читательница Сацита Тимиркаева:

– Конечно, у каждого свое восприятие, но я хочу отметить тот особый, доверительный тон, который отличает все его творчество. Особенно, когда он пишет о своем отце или о ком-то из близких. Он находит такие тайные струны в душе, что у тебя создается впечатление, будто это о твоем отце, или о твоих близких. Своим творчеством он сохраняет и питает истоки, возвращая нас к нашим корням – традициям, обычаям. Он создает особый мир, где красной нитью проходят такие понятия, как уважение к старшим, трепетное отношение к отцу и матери, он создает особый мир детства, когда «деревья были большими». Этот его мир притягателен настолько, что хочется уйти в него, жить в нем. Поэтому тянет перечитывать его книги. Вроде они о простых вещах, об обыденной жизни. Но в его произведениях высокие отношения – норма жизни. Этот пласт он сделал привлекательным, красивым, близким. Он показывает реальную жизнь, но при этом побуждает нас, своих читателей, быть лучше, подняться над собой.

Муса Бексултанов – член Союза писателей Чечни и России, лауреат премии «Серебряная сова» в номинации «Литература», народный писатель Чеченской республики. Женат, имеет четырех детей.

…Когда тебя достанет жизнь, когда ты устанешь от ее косности и бестолковости, от непонимания окружающих, возьми книгу Мусы Бексултанова, найди укромный уголок и – шагни на Планету детства. Читай! Сердцем читай, «ведь главного глазами не увидишь – зорко одно лишь сердце». И тебе откроется удивительный мир, в который мы возвращаемся лишь в своей памяти, да и то иногда…

Умиша Идрисова

№ 202 (2636), 02.11.15


Взято: http://www.grozny-inform.ru/news/review/65676/
__________________
Свободный патриций приветствует вас!
Тапч вне форума   Ответить с цитированием
Старый 03.04.2019, 23:35 #5
Тапч Тапч вне форума
пилигрим
Аватар для Тапч
 
 
Регистрация: 25.01.2010
Адрес: Нохчийчоь
Сообщений: 573
Вес репутации: 469
Тапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможно
По умолчанию

Нажмите на изображение, чтобы открыть его в исходном размере.
__________________
Свободный патриций приветствует вас!
Тапч вне форума   Ответить с цитированием
Старый 04.04.2019, 10:37 #6
Лаьмнаш Лаьмнаш вне форума
Берий Нана
Аватар для Лаьмнаш
 
 
Регистрация: 29.06.2018
Адрес: Земля
Сообщений: 5,971
Вес репутации: 4307
Лаьмнаш невозможное возможноЛаьмнаш невозможное возможноЛаьмнаш невозможное возможноЛаьмнаш невозможное возможноЛаьмнаш невозможное возможноЛаьмнаш невозможное возможноЛаьмнаш невозможное возможноЛаьмнаш невозможное возможноЛаьмнаш невозможное возможноЛаьмнаш невозможное возможноЛаьмнаш невозможное возможно
По умолчанию

Мне понравились слова какого то художника ,который жил и работал не в родной стране и говорил плохо с акцентом на английском)
Когда ему сказали:
-Вы так образованны и много знаете (итд что-то в этом роде ) ,но почему вы хорошо не выучили английский язык?!
Он ответил:
-Чтобы не пострадал мой родной язык)


Если посчитаете не в тему ,можете удалить.Вспомнила это ,прочитав Тапча.
Лаьмнаш вне форума   Ответить с цитированием
Старый 17.04.2019, 02:13 #7
Тапч Тапч вне форума
пилигрим
Аватар для Тапч
 
 
Регистрация: 25.01.2010
Адрес: Нохчийчоь
Сообщений: 573
Вес репутации: 469
Тапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможноТапч невозможное возможно
По умолчанию

«Кхерч» (кийсак)

...Хьан вашас и зуда ялийча, шун хlинца йолу нус, чloгla чам байира ахь хьайн вешин, алаза-даккха хlума ца дуьтуш: нускал ду, бохуш, буйннал цхьа хlума лаьттара, кlохцал санна, юьхь тle а йогlаелла, кхочхьаьвриг санна, lаьржа юхашка а йолуш.
- Суна езаш ю-кх иза, - элира хьоьга хьан вашас, - ас сайна ялийна, - мочхалан оьзгаш а уьдуш, цергаш теттlа а таlийна, мерах шок а тухуш.
Хьан дан хlумма а ца хилира, къарвелла, сацар бен.

Мел хаттарх, аларх - цул тlаьхьа - цу зудчун адарс ца карийра-кх хьуна: цкъа шуоно хуьлура, юха - нашхо, тlаккха дишни, юьрт а, кlотар а, лам а, бlов а, цана а, кха а ца карош, гlалара ю, бахар бен, микрорайонера. Гергара нах а бара шех терра, овкъаран басахь, корта белшех летча санна, вортан гlад а ца къаьсташ.
Уьш дукха бара, и адарс доцу нах, хьайбанах веччалг санна, къоман синкхетамах а летта, ахь дlахаьт-хаьттинарг lарбойх схьаваьлла а хуьлуш, (цхьа а lарбо а воцуш), хlора а дин хьеха веъна, цхьа гlаттам, болам хилча, lедал царна тlе а тевжаш...
__________________
Свободный патриций приветствует вас!
Тапч вне форума   Ответить с цитированием
Старый 17.04.2019, 10:58 #8
BarbaroSSA BarbaroSSA вне форума
من بني عاجيك
 
 
Регистрация: 19.07.2016
Адрес: ....
Сообщений: 8,338
Вес репутации: 6334
BarbaroSSA невозможное возможноBarbaroSSA невозможное возможноBarbaroSSA невозможное возможноBarbaroSSA невозможное возможноBarbaroSSA невозможное возможноBarbaroSSA невозможное возможноBarbaroSSA невозможное возможноBarbaroSSA невозможное возможноBarbaroSSA невозможное возможноBarbaroSSA невозможное возможноBarbaroSSA невозможное возможно
По умолчанию

Цитата:
Сообщение от Тапч Посмотреть сообщение
хlора а дин хьеха веъна, цхьа гlаттам, болам хилча, lедал царна тlе а тевжаш...
х1ееееееей, дел валлакх цер шайй дай/ваший хьакхийц...
__________________
بربروسا الشيشاني الغروزنوي الأدملي
BarbaroSSA вне форума   Ответить с цитированием
Старый 27.04.2021, 02:27 #9
CheViking CheViking вне форума
Я вам не хабиби
Аватар для CheViking
 
instagram
 
Регистрация: 09.08.2011
Адрес: On the moon
Сообщений: 2,500
Вес репутации: 2705
CheViking невозможное возможноCheViking невозможное возможноCheViking невозможное возможноCheViking невозможное возможноCheViking невозможное возможноCheViking невозможное возможноCheViking невозможное возможноCheViking невозможное возможноCheViking невозможное возможноCheViking невозможное возможноCheViking невозможное возможно
По умолчанию

Бухта "Крест"
Одно из моих любимых произведений Мусы Бексултанова, хотям сам Муса говорил, что он ничего не добавил а написал все как ему рассказал Париев Алхаст.
Записал его, для тех, кто не любит на родном читать)

Скоро запишу еще один его рассказ "Буо"

CheViking вне форума   Ответить с цитированием
Старый 09.07.2022, 21:48 #10
BarbaroSSA BarbaroSSA вне форума
من بني عاجيك
 
 
Регистрация: 19.07.2016
Адрес: ....
Сообщений: 8,338
Вес репутации: 6334
BarbaroSSA невозможное возможноBarbaroSSA невозможное возможноBarbaroSSA невозможное возможноBarbaroSSA невозможное возможноBarbaroSSA невозможное возможноBarbaroSSA невозможное возможноBarbaroSSA невозможное возможноBarbaroSSA невозможное возможноBarbaroSSA невозможное возможноBarbaroSSA невозможное возможноBarbaroSSA невозможное возможно
По умолчанию

Бексултанов Муса
ТоргӀа

Суна даима кечвелла, кIора санна Iаьржа ши мекх а, цIена яьшна маж а йолуш, Iаьржачу цкъоцкъамашна кIелхьара цIена сийна ши бIаьрг синкъераме белабелла дагавогIу иза. ДагавогIу, сеттош шуьйра белшаш а йолуш, йоцца динан урх а лаьцна, куро аркъал тесна корта цхьанаметта а латтош, готта къаьстачу гIодаюкъца дIаса а техкаш, шен Шанд олучу динахь тхайга вогIуш.

«Муртазан ТоргIа санна, куц долуш кIант ца кхиънера вайн ламанца», — олура иза хьахочара гуттар а.

— Неха-м дашо раьгIнаш хилахьара, Къахьир. Хьенех къонаха вара боху дош дуьсийла-кх кху дуьненчохь сох даха! — элира цо тхан дега.

Со, пха санна озавелла, неIара уллохь лаьттара, царна оьшург тIехьош.

— Нахах ларвала везара, ТоргIа, массарах дIа а ца ветталуш… Сов майралла дика яц, – элира тхан дас.

— Со харц ца лийна, Къахьир, цхьанна а стаге. Майралла нийсонца карийна суна. Стешхалла харцонца бен хила йиш яц, — элира цо, соьга забаре бIаьрг а таIош.

— Схьагайтал, борз, дIогара мерз-пондар, кIеззиг мIараш хьакха ас цу тIе, — элира цо тIаккха, куьг генна схьа а кховдийна.

Ас дечиг-пондар дIабелира. Цкъа-шозза йовхарш а тоьхна, меллаша пIелгаш хьаькхира цо пондара тIе:

Дай белла йиса хьо,
Соьлжера ва гIала!
Хьо юьллуш-м дуьйцура,
Яхь йолчу кIенташна
ХIонсана юьллуш ю.
Хьо юьллуш хиллий-ца
Цу юьртан кIиллошна,
Яхь йолчу кIенташна
Балийна ва аьлла.



Юха, тхан да вайча: «ТоргIа вала ца лахь, хьайн ден чIир лохур ю-кх ахь, борз!» — олура цо соьга. Со кхиъна валале, иза ша а вийра Соьлжа-ГIалахь, тоьпаш а тоьхна.

Наха тайп-тайпана дуьйцу цунах лаьцна. Цхьаболчара иза сонта, цхьаннах а ца вешаш стаг вара олий, хьахаво. Вукхара, Iожалла хIун ю а ца хууш, суй санна стаг вара олий, вуьйцу. Хаза ю аьлла ядийнера олу цо Iуспин Баччал а.

ТоргIина гина ца хилла Баччал цкъа бен — ша ядочу буса, ловзаргахь.

ЙоIана вуьйцуш хезна хилла ТоргIа.

Баччала йиш локхуш хилла цунна:

Лиъча, ган ца хилла

ЦIе йолу кура кIант!

Некъаца чурт доьгIча,

ТIаьхьахьежа вехийла.Баччал ехачу юьртахь хиллера ловзар. ТоргIа а нисвелла хилла цу ловзарга. Цхьа ханъяьллачу хенахь хабар деънера, ловзарна салташа гуо бина аьлла. ТоргIина хиънера тIаккха, шена мотт тоьхнийла.

Тхьамда Iачу стоьла тIехь йогуш хиллера мехкадаьттан аьнгалин лампа.

ТIаккха ТоргIас мохь тоьхна бохура: «И лампа дIаяйа стаг вац-те кху ловзаргахь!» — аьлла.

Цхьа а меттах ца ваьллера.

ШолгIа а кхайкхина бохура ТоргIа.



ХIета а ца гIеттина цхьа а. ТIаккха хьалагIеттинчу Баччала — ТоргIига сакъоьруш йолчу — шен лаьхьанан санна долу дуткъа деха дегI сеттош, кура тIе а яхна, тхьамдина хьалха лаьтта аьнгалин лампа, аьтто куьйга генна ирах а ойуш, лаьттах тоьхна, аьтта дIаяхийтинера.

Юха маьхьарий а, тоьпаш а, мехкарийн цIогIанаш а дIа а тийна, кхин лампа латийча я ТоргIа а, я Баччал а ца карийнера.

Баччал ТоргIас ядийнера цу буса. ТоргIас ша ядийна хьош, ТоргIига кхайкхира ша бохуш, дуьйцу бохура Баччала, ша хьош верг ТоргIа вуйла а ца хууш.

ТоргIа вийначул тIаьхьа, ткъе цхьаалгIачу дийнахь, мацалла елла Баччал, ялтех мотт ца тухуш.

Церан йоI, Залма, шовзткъе диъ шо кхаьчна яра лечу дийнахь. Цо Iаьржа духар охьадиллалц бохуш, захало ца хьахош Iийначарна Залмин чухта марчонца хуьйцуш гира.

ТоргIин дин наггахь бажа кхуьйлура ас, иза хIума йиъна а, садаьIна а валлалц.

ТоргIа вистхуьлуш хезча, кхин бажа ца кхевдара дин — гуттар а дIаийзалора, карара бала гIерташ, дена тIебаха.

ТоргIас берхIийтта етт а белла, эцнера иза, чергазошкара.

Иза туьппалг санна боца, дегIана горга, сира дин бара, куьг-куьггал таьIна хьоькхнаш а йолуш дегIа тIехь.

ТоргIас цунах Шанд олура.

Цкъа, хьуьнарш зуьйш, дин хьовзабе элира ТоргIига.

ТоргIас дин хаза хьовзабора.

Ген-генара нах оьхура цуьнга дин хьовзабайта.

Цхьа гIеххьа шера меттиг яра. Дехьа йисттехь сиз дара хьаькхна. Ма хахккалу дIа а хаьхкина, цу сиза тIехь сацон безара дин.

Оцу хьуьнар тIехь тоьлларг къобалвора, бере веш.

ТоргIас уггар тIаьхьа хаьхкира шен сира дин.

Хьалхара ши ког сиза тIе кхочуш, цIеххьана, шен ницкъ мел бу, дуьрстанан ши га схьатуьйхира ТоргIас. ЧIинчIура хиъначу динан тIехьарчу когийн бергаш сиза тIехь севцира. Кхоь а бухка а хаьдда, охьашершира беречун нуьйр.

ТоргIас бен ца яьхьира цу дийнахь беречун цIе.

«Варраш, ламанан варраш! Аш юьгуьйтур яцара соьга йоI, паччахьан эпсаре!» — аьллера пурстопа, нуьцкъах юьртера йоI яккха веъначу.

Юьртана салташа гуо лаьцна хиллера.

Наха дехнера пурстопе, Сибрехара, шийтта шо а даьккхина, цIа веъна волу Малак талмаж а хIоттийна, шайца харцо ма йийцахьара аьлла. ТоргIина гинера, ша вехачу юьртара йоI, салташа пхьаьрсаш а лаьцна, текхош йохьуш, юьрте орца доьхуш, мохь а хьоькхуш.

ТоргIас нохчийн тапча йожийнера пурстопан некха тIе.

Велларг — вуьсуш, ваьлларг — волуш, тIом чекхбаьлча, ламаройн яртех кхин цхьаъ чим хилла яьгнера.

Иза Iедалца дуьххьарлера дов дара ТоргIин.

Беречун цIарна тIе обарг аьлла цIе а кхийтира цуьнан тIаккха.

Дена вина пхи ваша вара ТоргIин. Девешехьара шичой а бара шортта. ТоргIин ненан — Залиматан — хIара цхьаъ бен вацара.

Iедало хьовзийра кхуьнан нах чIогIа, ТоргIа схьава бохуш. Етта а йиттира. Чу а боьхкира. Шена еттачу хенахь тIара тоха хьуьнар кхаьчна волу кхуьнан вежарех цхьаъ, Незар, Сибрех вахийтира.

Незар, исс шо даьлча цIа а веъна, ТоргIех хилларг хиъча, шен вежарех а, я дех а ца кхеташ, юха дIавахара Сибрех, Нохчийчохь саца юьхь а ца хилла.

Незаран тIаьхье Красноярск бохучу гIалахь еха хIинца.



Шен хIусам йоцуш, ведда лелачу ТоргIига дас, Муртаза, хабар дахьийтинера, цIа волахьара хьо, хьоьца къамел дара шен аьлла.

ТоргIа цIа веънера. Нанас Залимата ша элира олура ТоргIига: «Нана яла хьан, ма чIогIа вовшахбеттало-кх хьан вежарий, шичой тховса… лохха къамелаш до-кх цара, къайла а буьйлуш. Хьуна тешнабехк бан-м ца гIерта-те хIорш», — аьлла.

ТоргIас шен нана човхийнера, шахьайн ден цIа дIакхетор ю хьо олуш.

Дас а, вежарша а, шичоша а аьллера ТоргIига: «Вай хIокху Iедало хьо бахьанехь кхузахь даха а ца дуьту… вай гуьржийн махка дIадаха деза. Вайн бахамаш наха тIаьхьа дIабохьур бу, вай тховса сахилале новкъа довла деза… Цхьа кIеззиг садаIа хьайна, дIа а вижий», — аьлла.

ТоргIа шен наний, Баччаллий, шен йоI Залмий йолчу чохь дIавижнера.

Цу буса, шен чохь, юкъ а яьстинера ТоргIас.

Кхунна дикка наб кхетча, чулилхинчу дас, вежарший, шичоший тIебеттабелла, лаца а лаьцна, вихкинера ТоргIа.

Цу юьрта схьахьехна Iедал а хиллера МуртазгIеран, ТоргIа дIавала барт бина.

Белшашкара охьа вихкина волу ТоргIа, говра тIе хаон схьавалийча, вежарех цхьамма луьйта лаьцна бохура.

«Ца оьшу, Далла воьзийла, хьенех», — аьлла, кхоссавелла, говра тIе хиира бохура ТоргIа.

ТIаккха шен дега Муртазе вистхилира бохура ТоргIа: «Муртаз! Асхьабан некъий олуш, цхьа декъаза цIе яра вайн наха йоккхуш… и цIе йожий-кх аш вайн… Со-м аш дIавелча а, ца велча а, хIумма а яцара», — аьлла.

ТоргIин аз хезча, Шанд терси бохура шозза-кхузза.

ТоргIин бIаьргаш божал долчухьа дIахьаьвсинера.

Юха велааьшна дира боху ТоргIас: «Маржа Шанд яI! Маржа Шанд яI», — олуш, гIийлла лаьтта охьа а хьаьжна.

ТоргIа цу буссехь тIулгех йоьттина набахте йолчу йоккхачу шахьаре охьавалийнера.

ТIаккха Iедало хабар дахьийтинера Соьлжа-ГIаларчу хьаькамашка, ТоргIа охьавало гIо даийта шайна, некъаца йохкучу ярташкарчу нахах ца хIуьтту шаьш аьлла.

Соьлжа-ГIалара гIо ца кхочуш, ши буьйса а яьлла, кхоалгIа буьйса тIекхаьчнера.

Цу буса ТоргIина ха деш Пхьара хилла бохура.



Ханъяьллачу хенахь набахтин неI а тоьхна: «Деллахь, Пхьара, кхана охьавигча, суна тоьпаш а тухур ма ю… сан ма чIогIа гIуллакх дар-кха тховса цIахь хила везаш… оцу хьайн говрана нуьйр тиллахьа, хIара догIанаш дIа а дахий…», — аьлла бохура ТоргIас.

«Ва ТоргIа, ахь хIун дуьйцу, со кхин инарлин когаметта а вац… лаьцна стаг хехочо дIахоьцучу ваханий хьо!» — аьллера цуьнга Пхьарас.

«Со сахилале юха-м кхочур вара хьуна, Пхьара. Сан дош галдаьлла олуш-м ца хезнера хьуна?» — хаьттинера тIаккха ТоргIас.

«Хьо Iуьйранна кху чохь ца каравахь, суна, кху чуьра кхин ара ца воккхуш, тоьпаш тухур юйла хаьий хьуна?» — Пхьарас шега аьлча:

«Дош — дош доцчу стеган, дуй — дуй бац хьуна, Пхьара. Ас дош дели-кх хьуна, сахилале кхузахь хила», — аьллера ТоргIас.

Пхьарас ТоргIа дIавахийтинера. «Ведча хIун дара-те… я ца водуш саца со, ТоргIех а тешна», — бохуш, ша ойланаш еш Iаш, сахилале схьакхечира ТоргIа, олура Пхьарас.«Хьенех, дукха са-м ца гатдира ас хьан? ХIара говр йовха ю хьуна чIогIа, дIасаозаелахь хIара», — аьлла.

ТоргIа цу Iуьйранна охьавигна Соьлжа-ГIала.

Тоьпаш а тоьхна цунна шолгIачу дийнахь.

Иза цIа хIунда вахана ца хууш дисна цхьанна а.

Я иза хууш стаг хIинца а вац.

Иза ТоргIас дIадаьхьна шеца.

И дерриг а хиллачул тIаьхьа шо даьлча гира суна ТоргIин дин, Шанд. Цхьанаметта ца соцуш, гаьллаш а Iуьйшуш, го туьйсура цо.

Цхьа везуо, тоьллачу дегIахь, ханъяьлла стаг Iара цунна тIехь, сирачу мекхех наггахь куьг а Iуттуш.

Иза ТоргIин да, Муртаз, вара. Юьртда вина а бохура цунах Iедало.

Муртаз кхин цкъа а гира суна, шен доьзалца лахенца охьавоьдуш.

Муртаз, гуттар а бахам а тобина, юьртан а, мехкан а да а хилла, ша вехачу юьртахь чIагIвелча, наха: я хьо, я тхо — вайх цхьаъ бен Iен йиш яц кху юьртахь, элира цуьнга.

Муртаз дIа ца вахара.

Юха цхьана Iуьйранна самаваьллачу Муртазна шайн юьртахь цхьа а къонаха ца гира, зударий, бераш доцург.

Къонахий дIабахнера.

ТIаккха Муртаз, кхечу юьрта йисттехь дакъа а лаьцна, цIенош дан волавелира.

Цу юьртарчу наха а дехар дира Муртазе, шаьш хьо бахьана долуш ярташ охьакхийсина а девр дацара, хIара меттигаш йитахьара ахь аьлла.

Муртаз хIетта кхийтира, лаьмнийн махкана ша хьарам вуйла, маьршачу стеган цIий санна. Муртаз лахенца охьавахара. Нахана ца хиира иза мичахь сецна, я ма-дарра аьлча, нахана иза хаан а ца лиира.

Бексултанов Муса
__________________
بربروسا الشيشاني الغروزنوي الأدملي
BarbaroSSA вне форума   Ответить с цитированием
Ответ

Метки
муса бексултанов, нохчийн литература, нохчийн яздархой, чеченская классика, чеченский писатель

Опции темы
Опции просмотра

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.

Быстрый переход


Текущее время: 23:08. Часовой пояс GMT +4.

Powered by vBulletin® Version 3.8.11
Copyright ©2000 - 2024, vBulletin Solutions Inc. Перевод: zCarot
 

 

Copyright © 2017