[Сэр с ЧИАССР]

В соответствии со строжайшими указаниями Сталина всякая инициатива со стороны командующих округами и армиями по приведению в боевую готовность войск прикрытия стала немедленно пресекаться руководством Наркомата обороны и Генерального штаба. Характерной в этом отношении является телеграмма, направленная 10 июня 1941 г. начальником генштаба генералом армии Г.К. Жуковым в адрес командующего киевским особым военным округом генерал-полковника М.П. Кирпоноса, отменяющая приказ занять предполье.
Куманев Г.
Проблемы военной истории Отечества. – М., 2007. С. 75.
******
Из выступления 13 августа 1966 г. в редакции “Военно-исторического журнала”, Г. К. Жуков:
“Сталин узнал, что Киевский округ начал развертывание армии по звонку Тимошенко…
Берия сейчас же прибежал к Сталину и сказал, вот, мол военные не выполняют, провоцируют… занимают боевые порядки. Сталин немедленно позвонил Тимошенко и дал ему как следует взбучку. Этот удар спустился до меня “Что вы смотрите? Немедленно отвести войска, назвать виновных”. Ну и пошло. А уж другие командующие не рискнули. “Давайте приказ”, – говорили они. А кто приказ даст? Вот, допустим, я, Жуков, чувствуя нависшую над страной опасность, отдаю приказание: “Развернуть”. Сталину докладывают. На каком основании? “Ну-ка, Берия, возьмите его к себе в подвал…”»
---------------
Жуков выступления на пленуме КПСС 19 мая 1956 г.:
«Вследствие игнорирования со стороны Сталина явной угрозы нападения фашистской Германии на Советский Союз, наши Вооруженные Силы не были своевременно приведены в боевую готовность, к моменту удара противника не были развернуты, и им не ставилась задача быть готовыми отразить готовящийся удар противника, чтобы, как говорил Сталин, “не спровоцировать немцев на войну”».

[Сэр с ЧИАССР]

Документ № 655
Из неопубликованных воспоминаний Маршала Советского Союза Г.К. Жукова1
[не позднее 1965]
...Я хорошо помню слова Сталина, когда мы ему докладывали о подозрительных действиях германских войск: «...Гитлер и его генералитет не такие дураки, чтобы воевать одновременно на два фронта, на чем немцы сломали себе шею в первую мировую войну», и далее — «...у Гитлера не хватит сил, чтобы воевать на два фронта, а на авантюру Гитлер не пойдет». Но вопреки прогнозам Сталина [Гитлер] пошел на авантюру, надеясь на то, что англичане и другие его противники не будут стремиться оказать реальную помощь Советскому Союзу в войне с Германией, т.к. война фашистской Германии с Советским Союзом была давнишней мечтой империалистических кругов Запада.

Кто в то время из нас мог сомневаться в Сталине, его политических прогнозах?

Таких не было даже среди старой большевистской гвардии.

И.В. Сталин был общепризнанным марксистом-диалектиком. Сталина все привыкли считать дальновидным и осторожным государственным руководителем, мудрым вождем партии и советского народа.

Члены Политбюро в лице Молотова, Жданова, Маленкова, Ворошилова, Хрущева, Калинина и других, были полностью согласны со Сталиным в его оценках обстановки и всех прогнозах в отношении действий гитлеровской Германии. Следствием чего главные финансовые и материальные усилия по-прежнему сосредоточивались на мероприятиях социалистического строительства — на решениях экономических задач, а на создание военного потенциала — и в первую очередь на быстрейшее развитие военных заводов для усиленного выпуска авиации, танков и другой техники новейшей конструкции особого внимания не уделялось. Нам говорили, что правительство не может удовлетворить требования Наркомата обороны без особого ущерба народному хозяйству, но на это мы пойти не можем. Нам говорили: «...когда будет нужно, мы завалим армию техникой», забывая то, что начало производства техники на заводах для внедрения и освоения ее войсками потребует много-много времени.

Советская военная наука перед войной правильно учитывала возможности бомбардировочной авиации наших вероятных врагов, способной наносить мощные удары по войскам и экономическим и политическим объектам в глубоком тылу.

Но к началу войны у нас была надежная ПВО только в Москве, Ленинграде, Киеве и на главнейших военно-морских базах. Войсковая же ПВО по своей организации и вооружению не могла надежно обеспечить войска от воздушного противника, т.к. имела она в своих руках только зенитные пулеметы и одноствольную зенитную артиллерию; большинство приборов для ведения зенитного огня было рассчитано на тихоходную авиацию.

Крупные группировки предполагалось прикрыть истребительной авиацией, находившейся в подчинении командующих военными округами, но и это было крайне плохо обеспечено системой наблюдения, оповещения и управления.

Этими же недостатками страдала и зональная ПВО страны, оборона важных тыловых объектов, не говоря о том, что вся ПВО как войсковая, так и ПВО страны крайне плохо была обеспечена средствами механической тяги, вследствие чего она лишена была возможности осуществлять свой маневр и уходить от ударов наземных войск противника. Принятыми мерами ЦК партии ПВО Москвы и Ленинграда неоднократно отражала зверские налеты фашистской авиации, при этом особенно хорошо показала себя ПВО Москвы, где противнику за всю войну так и не удалось осуществить своих намерений. [...]

Могло ли высшее военное руководство в лице Тимошенко и Жукова заранее развернуть войска прикрытия в боевые порядки и создать на всех стратегических направлениях группировки войск, способные отразить массированные удары германских войск, обеспечить мобилизацию, сосредоточение и развертывание главных группировок вооруженных сил?

Без разрешения Политбюро и лично Сталина этого сделать никто не мог. Как известно, все наши важные военные вопросы, а тем более оперативно-стратегического значения решались в Политбюро, да и теперь они решаются в Президиуме ЦК партии.

<В чем же состояла вина высшего военного руководства в подготовке страны к обороне и в подготовке вооруженных сил к войне?>

Надо откровенно сказать, ни у наркома, ни у меня не было необходимого опыта в подготовке вооруженных сил к такой войне, которая развернулась в 1941 году, а как известно, опытные военные кадры были истреблены в 1937–1939 гг. Опыт ведения войны в таких масштабах, с таким размахом и [в] невероятно сложных условиях, всеми нами был накоплен позже — в ходе войны.

Что касается подготовки страны в целом к большой войне, надо сказать, что правительство упустило время. Нужно было еще ранней весной 1941 года основную промышленность перевести на военные рельсы и срочно изыскать дополнительные стратегические материалы, в крайнем случае — даже за счет золотого запаса страны, но, к сожалению, у Сталина и других членов правительства не хватило государственной дальновидности.

Сталин, Молотов и другие основные члены Политбюро продолжали верить в то, что у нас еще будет впереди достаточно времени, чтобы провести необходимые мероприятия по обороне страны. <Советское правительство, чтобы рассеять сомнения нашего народа и успокоить общественное мнение, в том числе и военных, опубликовало сообщение ТАСС: «14 июня 1941 г.».

Это сообщение нанесло серьезный ущерб бдительности всего народа и вооруженных сил и, безусловно, способствовало внезапности нападения гитлеровских войск.>

За несколько дней до нападения противника становилось все яснее и яснее, что германские войска готовят свой удар против нас, а не против кого-либо другого. <В это время> мы с Тимошенко просили Сталина потребовать от Германского правительства согласия допустить нашу комиссию для проверки безопасности наших государственных интересов и отсутствия прямой угрозы войны. Нам было заявлено Сталиным, что на это Гитлер не согласится. Мы сказали, что в таком случае надо шире проводить оперативно-стратегические мероприятия на случай войны. Нам было резко сказано: «Вы что, толкаете нас на провокацию войны» и далее — «сейчас главное — это не спровоцировать военных столкновений, обстановка накалилась, надо быть осторожным».

После таких весьма недвусмысленных предупреждений мы ничего не могли делать, не получив разрешения Сталина. Таким образом ограничились полумерами, которые потом тяжело отразились в начальном периоде войны. Хуже того, немецкому командованию Сталиным было разрешено в нашей пограничной зоне искать могилы немецких солдат, погибших в первую мировую войну. Было ясно, что немцы ищут не могилы, а наши слабые места в погранзоне и изучают характер местности для предстоящих действий. Сталин не хотел слушать предупреждающие доклады.

[Мы] своевременно не готовились к войне так, как готовились к ней германские войска.

Для того, чтобы остановить всю гитлеровскую военную машину, нужно было заранее провести мобилизацию, дообучение войск, а затем их сосредоточение и <оперативно-стратегическое> развертывание. Вернее, развернуть всю систему управления вооруженными силами. Учитывая значительное насыщение германских группировок бронетанковыми войсками, нам нужно было иметь значительно больше противотанковой артиллерии и самоходных артиллерийских установок. Более мощной и более современной должна была быть вся система противовоздушной обороны. Без этих <стратегических> мероприятий нельзя было выиграть сражений в начальном периоде войны.

Противник сразу ввел в действие все свои главные силы. На всех главнейших стратегических направлениях он ввел в действие мощные бронетанковые кулаки, которые при поддержке авиации протаранив наши первые эшелоны войск, сразу же вклинились на большую глубину нашей территории, не ввязываясь в сражения с фланговыми группировками наших приграничных военных округов. Авиация противника, заранее высланные диверсионные группы сразу же нарушили связь и управление войсками, следствием чего командующие армиями и фронтами не в состоянии были разобраться в обстановке и принять обоснованные решения, а следовательно, и Генеральный штаб не мог получить от фронтов сообщений, правдиво отображающих развернувшиеся события.

Высшее военное руководство ходом событий было поставлено в тяжелое положение <и в первое время вынуждено было осуществлять замысел действий, который предусматривался еще до войны>. Но скоро стало ясно, что обстановка сложилась не в нашу пользу, силы были далеко не равные.

Нужны были новые — большие решения.

Ставка главного командования, исходя из всех обстоятельств, на третий день войны приняла решение на Западном и Северо-Западном фронтах перейти к обороне, а несколько позже к оборонительным действиям перешли и войска Юго-Западного направления.

Сейчас бывшего наркома обвиняют в том, что он слишком поздно дал директиву о приведении войск прикрытия в их окончательную боевую готовность. Видимо, не многим известно, что проект такой директивы не раз докладывался Сталину, но им не разрешалось давать войскам такой директивы, чтобы не спровоцировать на контрдействия германские войска.

Могли ли Советские вооруженные силы в начале войны отразить массированные удары германских войск и не допустить их глубокого прорыва? Нет, по своей слабости не могли. Это тогда было неизбежной закономерность[ю] вооруженной борьбы.

Германские войска, имея опыт войны на Западе, всесторонне заранее хорошо подготовились к войне с Советским Союзом. Их организация, боевое оснащение и материально-техническая обеспеченность полностью соответствовали высокой боевой готовности к проведению предстоящих стратегических операций с большим размахом и большим темпом. Их ударные группировки состояли из мощных бронетанковых и механизированных соединений, взаимодействующих с ударными силами военно-воздушного флота. В их руках была стратегическая инициатива и элемент внезапности как по времени, способам действий, так и по мощности ударов.

Для того, чтобы отразить мощные удары германских войск, не допустить их глубоких прорывов и обеспечить другие стратегические мероприятия [наших] вооруженных сил и страны, надо было иметь достаточное количество заранее хорошо вооруженных и подготовленных танковых и механизированных дивизий и корпусов, способных остановить бронетанковые армии и нанести им поражение. Надо было иметь военно-воздушные силы, способные завоевать или по крайней мере уравновесить господство в воздухе. Как известно, тогда мы ни того, ни другого не имели. [...]

То, что было сделано нами, оказалось недостаточным.

Считалось, что тех войск, которые были предназначены для прикрытия развертывания главных сил, будет достаточно, чтобы сдержать первые удары противника. Первые оперативные эшелоны войск приграничных военных округов, опираясь на существующие укрепления, при поддержке основной массы боевой авиации, в течение 10–15 дней должны были вести боевые действия с тем, чтобы прикрыть мобилизацию, перевозки главных сил, их сосредоточение и развертывание.

С целью усиления обороны войск прикрытия строились непосредственно на государственной границе укрепленные районы. Но они к началу войны не были достроены и ими не могли воспользоваться войска прикрытия.

Военно-воздушные силы предназначались главным образом для взаимодействия с сухопутными и военно-морскими силами в боях и операциях, но у нас была очень слабая бомбардировочная авиация, способная производить самостоятельные воздушные операции, производить удары по важным глубоким целям. Материальная часть истребительной авиации в основном была старых образцов. Новейшие самолеты начали поступать на вооружение лишь только перед войной.

Как в боях, так и в операциях, авиации отводилась значительная роль. С одной стороны, авиация обеспечивала действие войск путем обеспечения их действий с воздуха истребительными силами, а также ударами бомбардировочной авиации по авиационному базированию с целью вывода из строя авиационных сил противника, с другой стороны, предусматривались <самостоятельные> действия авиации по глубоким целям, как на поле боя, так и в оперативной зоне противника. Теоретически мыслилась возможность проведения крупных самостоятельных воздушных операций по планам стратегического руководства, но эти мысли не обеспечивались теми материальными возможностями, которые у нас имелись. Правда, у нас были тяжелые бомбардировщики и другие самолеты, которые можно было приспособить для этой цели, но эта матчасть была чрезвычайно тихоходной и по этой причине она не отвечала требованиям. Хотя в дальнейшем из-за крайней нужды она все же использовалась в ночных условиях для удара по глубоким экономическим и политическим центрам врага.

При проведении глубоких наступательных операций, с целью быстрейшего разгрома противостоящей группировки, предусматривалось широкое применение воздушно-десантных войск. При проведении крупных маневров, и оперативных игр, и полевых поездок наше оперативное командование неоднократно применяло воздушно-десантные войска и считало их важнейшим средством при решении не только оперативных, но и оперативно-стратегических [задач]. Но к сожалению, наши воздушно-десантные войска не имели своей транспортной авиации и не могли обеспечиваться достаточным количеством гражданской и транспортной авиации. Этот вопрос по экономическим соображениям так и не был решен до самого начала войны. [...]

В нашей военной доктрине всегда отдавалось предпочтение наступательным действиям. Мы, военные, всегда исходили из того, что только решительные наступательные действия могут привести к разгрому противостоящего противника. Советская наступательная доктрина была четко и ясно выражена в полевом уставе 1939 г. «Если враг навяжет нам войну, Рабоче-крестьянская Красная Армия будет самой нападающей из всех когда-либо нападавших армий. Войну мы будем вести наступательно, перенося ее на территорию противника» (ПУ РККА (проект). М. Воениздат, 1939, с. 9).

В обучении войск, кадров командного состава, штабов всех степеней наступательный характер действий был также основным. Главное количество учебного времени в обучении всех войск отводилось наступательным действиям. Крупные маневры войск, оперативно-стратегические игры на картах и полевые поездки строились целиком из характера и целей наступательных принципов и чаще всего решительными целями.

Что касается других форм ведения войны, то надо сказать, что ни в теории, ни в практике другие формы ведения оперативно-стратегических операций не нашли должного отражения. Обучение войск оборонительным действиям, встречным сражениям, отступательным действиям редко выходило из тактических рамок. Я не знаю ни одного оперативно-стратегического мероприятия, где была бы разыграна или отработана в крупных оперативно-стратегических масштабах, где бы оборона противодействовала глубокому прорыву крупных бронетанковых группировок, взаимодействующих с крупными воздушными силами, а как следствие наши штабы и командиры оперативного масштаба накануне войны не были обучены эффективному ведению обороны оперативно-стратегического масштаба, не говоря уже о том, что такие оборонительные операции не были разработаны в штабах приграничных округов и генштабе как возможный вариант. «На каждый удар мы ответим двойным-тройным ударом» — такова была психологическая настройка, которую усиленно внедряло тогда наше высшее политическое и военное руководство. Армия, народ, партия считали, что мы действительно имеем все, чтобы гарантировать страну нанесением тройного удара на возможный удар врага, но, к сожалению, наши тогдашние возможности были значительно скромнее.

Встречные действия войск как в теории, так и на практике были отработаны только тактически и редко выходили за рамки соединений. Практика войны показала — это был серьезный просчет, тем более в предвидении сражений с крупными бронетанковыми войсками противника. И хуже всего военной теорией были разработаны вопросы ведения боя, сражений и операций в условиях окружения, прорыв и выход из окружения и отступательные действия, с чем пришлось нашим войскам столкнуться в начальный период войны.

[...] Советские сухопутные войска и военно-воздушные силы по-прежнему имели на своем вооружении танки и самолеты устаревших конструкций, а из-за недостатка матчасти затягивалось формирование авиационных, танковых и механизированных соединений. Вот в таком виде мы подходили к войне. Я помню крайне неприятные разговоры с К.Е. Ворошиловым и Н.А. Вознесенским о крайней необходимости срочно рассмотреть и утвердить в Совете Министров мобилизационный план промышленности на первый год войны и о срочном увеличении производства боеприпасов, но, как известно, план увеличения производства боеприпасов был рассмотрен с большим опозданием, буквально накануне войны, а мобплан промышленности в целом перед войной так и не получил своего утверждения. Потом все это делалось распорядительным порядком.

Проводились ли Наркоматом обороны и Генштабом мероприятия по повышению общей боевой готовности вооруженных сил? Да, проводились, но как теперь мы понимаем, явно недостаточно.

Что было сделано. Весной и в начале лета 1941 года была проведена частичная мобилизация приписного состава с целью доукомплектования войск приграничных военных округов. Спешно проводилось формирование пятнадцати танковых и механизированных корпусов за счет ликвидации кавалерии. Реорганизовывалась система авиационного базирования и материально-технического обеспечения. Сосредотачивались боеприпасы, горюче-смазочные материалы и другие материально-технические средства на территориях приграничных военных округов.

Под предлогом подвижных лагерей войска Северо-Кавказского военного округа были развернуты в армию (19-ю) и в мае месяце выведены на территорию Украины — район Белая Церковь. В начале июня войска Уральского военного округа развернуты в 22-ю армию под командованием Ершакова и сосредоточились в районе Великие Луки. Непосредственно перед войной готовилась к переброске на Украину 16-я армия (из МНР и ЗабВО). Командующим приграничных военных округов было приказано вывести войска округов — назначенных в состав войск прикрытия, ближе к государственной границе и тем рубежам, которые они должны были занять при чрезвычайном обстоятельстве, по особому распоряжению. При этом передовые части было приказано выдвинуть в зону пограничных частей. Проводились и другие не менее важные мероприятия. Все это обязывало командующих округами и армиями повысить боевую готовность и общую боевую бдительность. Но тут Советское правительство в лице Сталина и Молотова вновь допустило ошибку, объявив 14 июня в печати и по радио заявление ТАСС о том, что нам нет никаких оснований опасаться вооруженного нападения Германии, с которой у нас имеется пакт о ненападении.

Такое безапелляционное заявление Советского правительства успокоило войска приграничных округов и все пошло по обычаям и порядкам мирного времени.

И самым крупным пробелом в нашей военно-политической стратегии было то, что мы не сделали надлежащих выводов из опыта начального периода второй мировой войны, а опыт уже был налицо. Как известно, германские вооруженные силы внезапно вторглись в Австрию, Чехословакию, Бельгию, Голландию, во Францию и Польшу и таранным ударом крупных бронетанковых войск опрокинули сопротивление противостоящих войск и быстро достигли поставленной цели. Наш Генеральный штаб, нарком обороны не изучили новые методы ведения начального периода войны, не преподали войскам соответствующих рекомендаций по их оперативно-тактической переподготовке и переработке устаревших планов оперативно-мобилизационных и иных, связанных с начальным периодом войны.

Я не хочу во всех недостатках подготовки страны к отпору врага винить одного Сталина, это будет несправедливо, тем более не один Сталин возглавлял политическое руководство страны. Вина здесь была общая. Вступив в исполнение должности начальника Генерального штаба в начале 1941 года, я так же, как и мои предшественники, не сумел в корне изменить всю существующую систему и порядок подготовки наших вооруженных сил к началу войны, к ведению операций начального периода. [...]

<...В результате неправильных выводов из опыта войны в Испании, а также войны в Финляндии, по предложению участников войны, Сталин предложил расформировать механизированные корпуса и иметь вместо корпусов самой высшей единицей танковую бригаду трехбатальонного состава. В этом вопросе основную отрицательную роль сыграли начальник бронетанковых войск Д. Павлов, С.К. Тимошенко, К.А. Мерецков и другие участники этих войн, которые стояли во главе командования советскими войсками.> На основе мнений, выявленных на совещании высшего командного состава Красной Армии (декабрь 1940 г.), мною было предложено поправить допущенную ошибку и немедля приступить к формированию пятнадцати танковых и механизированных корпусов, которые при необходимости без особых трудностей можно было бы свести в танковые армии. К сожалению, переговоры с Политбюро и лично со Сталиным затянулись на целых два месяца и только в начале марта 1941 г. было принято решение о формировании пятнадцати корпусов, но это решение было принято только за три с половиной месяца до начала войны. Формирование решено было провести за счет кавалерийских корпусов. Мы все тогда за исключением С.М. Буденного и других консервативных кавалеристов считали, что конница в условиях большого насыщения армий авиацией, бронетанковыми средствами, артиллерией и автоматическим огнем будет нести колоссальные потери от огня и бесполезно гибнуть, тем [более], что наш вероятный неприятель почти совершенно не имел конницы. [...]

До 1936 года, то есть до массовых арестов крупных военных деятелей страны и командиров высших соединений, как теоретически, так и практически уделялось серьезное внимание оперативно-стратегическому взаимодействию видов вооруженных сил; рассматривались и решались важнейшие проблемные вопросы, в период же 1936–1939 гг. эта важнейшая стратегическая работа стояла на мертвой точке, попросту говоря, ее некому было вести, так как почти все серьезно глубокомыслящее постигла трагическая участь. Эта важнейшая государственная работа несколько оживилась после советско-финской войны, в 1940 году и в начале 1941 года, то есть непосредственно перед внезапным нападением фашистской Германии на Советский Союз. [...]

Чтобы своевременно и более достоверно знать реальные возможности вероятного противника, чтобы без опозданий раскрыть проводимые им мероприятия, нужна постоянная высокая военно-политическая бдительность, умело организованная — опытная экономическая, военная и политическая разведка, которая, проникнув глубоко в сферы противника, должна раскрыть выходящие за рамки планов мирного времени наращивание экономического и военного потенциалов, организационные мероприятия, резко выходящие за рамки нужд обороны страны в мирное время, совершаемые перегруппировки, сосредоточения и развертывание войск, авиационных баз крупных соединений артиллерийско-ракетных войск и баз материально-технического обеспечения.

Обо всем этом в основном можно знать из различных источников и все же проморгать скрытую подготовку другой стороны к войне, как это получилось с советским государственным руководством в лице И.В. Сталина, В.М. Молотова и других членов Политбюро, которые оказались недостаточно бдительны, слепо верили вероломному Гитлеру.

Потеря чувства бдительности привела И.В. Сталина к неправильной оценке военно-политической обстановки, неправильным мероприятиям и решениям по вопросам обороны страны и до известной степени дезориентировала советское военно-стратегическое руководство. [...]

Накануне войны оперативная координация деятельности довольствующих и тыловых служб Наркомата обороны была сосредоточена в Генеральном штабе. Отмобилизование и развертывание фронтовых и армейских тылов предусматривалось схемами мобилизационного развертывания Генштаба.

К началу войны, по времени я не только не успел взять в свои руки это сложнейшее и ответственнейшее дело, но даже не успел с ним как следует ознакомиться.

В Генеральном штабе всеми вопросами мобилизационного планирования и координацией деятельности довольствующих служб длительное время занимался помначгенштаба генерал-майор (ныне Маршал Сов. Союза) М.В. Захаров.

В тревожные предвоенные дни М.В. Захаров с первым заместителем начальника Генерального штаба Н.Ф. Ватутиным неоднократно докладывали мне и в моем присутствии положение дел с неприкосновенными и мобилизационными запасами приграничных военных округов и с запасами центра. Признаться, я еще не имел опыта в планировании и практической подготовке тыла вооруженных сил к большой и длительной войне, которая очень быстро разразилась. По доклад[ам] Захарова М.В., Ватутина Н.Ф. и генерала Ермолина П.А. получилось более гладко, чем оказалось на практике первых дней войны.

Плохо было то, что, несмотря на неоднократные наши просьбы рассмотреть и утвердить разработанный Генштабом и в основном согласованный с наркомами промышленности план промышленности страны на первый год войны, [он] так и не был утвержден правительством, в чем большая доля ответственности лежит на председателе Госплана Н.А. Вознесенском и председателе Комитета обороны при СНК СССР К.Е. Ворошилове. Они ужасались и разводили руками от мобзаявок Генштаба, но дальше этого не шли. После настоятельных требований накануне войны были рассмотрены заявки на боеприпасы и утверждены к исполнению на вторую половину 1941 года — правда, в уменьшенных количествах. [...]

РГВА. Ф. 41107. Оп. 1. Д. 48. Лл. 1–58. Рукопись. Автограф.

https://www.alexanderyakovlev.org/fo...es-doc/1012133

[Сэр с ЧИАССР]

Документ 1. Из докладной записки Л.П.Берия И.В.Сталину 21 июня 1941 г.

...Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня «дезами» о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что это «нападение» начнется завтра...

То же радировал и генерал-майор В.И.Тупиков, военный атташе в Берлине. Этот тупой генерал утверждает, что три группы вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев, ссылаясь на свою берлинскую агентуру. Он нагло требует, чтобы мы снабдили этих врунов рацией...

Начальник Разведуправления... генерал-лейтенант Ф.И.Голиков жалуется на Деканозова и на своего подполковника Новобранца, который тоже врет, будто Гитлер сосредоточил 170 дивизий против нас...

Но я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо помним Ваше мудрое предначертание: в 1941 г. Гитлер на нас не нападет.

Документ 2. Из воспоминаний заместителя председателя Совнаркома СССР А.И.Микояна

Когда незадолго до войны в Москву из Берлина на несколько дней приехал наш посол Деканозов, германский посол Ф.Шуленбург пригласил его на обед... Во время обеда Шуленбург сказал:

- Господин посол, может, этого еще не было в истории дипломатии, поскольку я собираюсь Вам сообщить государственную тайну номер один: передайте господину Молотову... что Гитлер принял решение 22 июня начать войну против СССР. Вы спросите, почему я это делаю? Я воспитан в духе Бисмарка, а он всегда был против войны с Россией.

... Деканозов поспешил к Молотову. В тот же день Сталин собрал членов Политбюро и, рассказав им о сообщении Шуленбурга, заявил: «Будем считать, что дезинформация пошла уже на уровне послов».

Таким образом, без какого-либо внимания было оставлено весьма необычное предупреждение...

Документ 3. Из воспоминаний Г.К. Жукова

Основные причины поражения наших войск в начале войны... состояли в том, что война застала наши вооруженные силы в стадии их реорганизации и перевооружения более совершенным оружием; в том, что наши приграничные войска своевременно не были доведены до штатов военного времени, не были приведены в полную боевую готовность и не развернуты по всем правилам оперативного искусства для ведения активной стратегической обороны.

Те меры, которые проводились, оказались полумерой. Все эти недостатки еще больше увеличили преимущества противника, который и без того превосходил наши войска в количественном и качественном отношении, а так как стратегическая инициатива находилась у противника — все эти факторы сыграли решающую роль в начале войны.

1. На основе представленных документов объясните, почему И.В. Сталин не принимал во внимание донесения разведчиков и предупреждения дипломатов о готовящемся нападении на СССР?

2. Почему вплоть до самого начала войны Германия рассматривалась советским руководством "Как великая дружественная держава"?

3. Какими факторами объясняет Г.К. Жуков причины неудачи Красной армии в начальной период войны?

4. 16 августа 1941г. был издан приказ Ставки за номером 270. Каково было главное содержание приказа?:

а) улучшение материального обеспечения семей погибших родственников;

б) установление персональной ответственности командиров Красной Армии за большие людские потери;

в) объявление военнопленных изменниками Родины и введение жестких санкций к членам их семьи.

[Сэр с ЧИАССР]

1-й заместитель начальника управления особых отделов НКВД С.Мильштейн докладывал министру НКВД Лаврентию Берии: «…С начала войны по 10 октября 1941 г. особыми отделами НКВД и Заградотрядов задержано 657.364 военнослужащих, отставших и бежавших с фронта». К концу 1941 года в армии сохранилось лишь 8 % от личного состава на начало войны (22 июня 1941 г.)

[Сэр с ЧИАССР]

К этому следует добавить, что только за 1941 год Красная армия понесла следующие потери:

— 3,8 млн. чел. пленных (против 9147 немецких солдат и офицеров, то есть в 415 раз меньше советских военнопленных!);

— более 500 тысяч убитых и умерших от ран в госпиталях;

— 1,3 млн. раненых и заболевших.
****************
ИГОРЬ ГАРИН - РУССКИЙ КОЛЛАБОРАЦИОНИЗМ ВО ВРЕМЯ ВТОРОЙ МИРОВОЙ
https://litmir.club/br/?b=223653

[rulil]

к истории Союза отношусь скептически..чтобы историю лицезреть,то нужно открыть залежи.а так,по большому счёту-каждый писака являет себя историком.ну и соответственно клоуном в своих исторических среДах.)

[Сэр с ЧИАССР]

Совершенно секретно

Товарищу Маленкову Г. М.

Представляю копию протокола допроса обвиняемого Гоглидзе Сергея Арсеньевича от 10 октября 1953 года.

Приложение: на 6 листах.

[п.п.] Р. Руденко

12 октября 1953 г.

№ 478/ссов

Протокол допроса обвиняемого

Гоглидзе Сергея Арсеньевича

от 10 октября 1953 года

(сведения в деле имеются)

Допрос начат в 12 ч. 55 м.

ВОПРОС: На прошлых допросах вы показали, что в 1936-1938 гг. аресты многих лиц были вами проведены по прямому указанию Берия. Эти ваши утверждения являются правильными?

ОТВЕТ: Абсолютно правильные. Я уже показывал, что в 1936-1938 гг. Берия повседневно вызывал меня с докладами, а в мое отсутствие — Кобулова, Рапава или Степанова и давал указания по делам и на аресты новых лиц. Кроме того, Берия неоднократно давал указания на аресты руководящих работников партийно-советских органов, на которых в НКВД Грузии вообще не было никаких компрометирующих материалов.

В тех случаях, когда по инициативе НКВД ставился вопрос об аресте лиц, на которых имелись материалы, мы докладывали Берия протоколы допросов и составляли подробные справки. На этих документах Берия писал, кого нужно арестовать, и только после этого проводились аресты.

ВОПРОС: В тех случаях, когда Берия давал вам указания на аресты по своей инициативе, при отсутствии в НКВД Грузии компрометирующих материалов, он это делал в устной или письменной форме?

ОТВЕТ: Нужно иметь в виду, что Берия до перехода на работу секретарем ЦК КП Грузии работал наркомом внутренних Грузии, он знал людей, дела и считал себя хозяином в Грузии. Он в те годы вообще ни с кем не считался и не терпел никаких возражений и даже мнений. Когда он давал устные указания или письменные арестовать любого работника, эти его указания выполнялись аппаратом НКВД Грузии немедленно и безоговорочно.

ВОПРОС: Берия на допросе показал, что если он и давал вам указания на арест того или иного работника, то он делал это по вашему докладу и вашему настоянию. Вы это подтверждаете?

ОТВЕТ: Нет, этого я подтвердить не могу. Берия нагло врет, заявляя, что давал указания на аресты людей только по моему докладу и моему настоянию. Стоит обратиться к архивным делам по Грузии за те годы и легко можно убедиться, что почти на всех протоколах допросов, которые докладывались Берия, имеются его резолюции «арестовать», «арестовать и крепко допросить», что с учетом проведенного им в 1937 году в ЦК КП Грузии совещания означало крепко побить. Такого рода указания от Берия мы получали ежедневно.

В тех случаях, когда Берия давал указания на аресты людей по своей инициативе при отсутствии на них каких бы то ни было компрометирующих материалов в НКВД Грузии, он добавлял «арестовать как врагов народа», «арестовать как заговорщиков» или арестовать как троцкистов, уклонистов, правых или с ними связанных. Имея такие указания от Берия, я их передавал обычно Кобулову, а тот следователям, которые и вели в этом направлении следствие.

Больше всего такие поручения выполняли подчиненные Кобулову работники — Савицкий, Хазан, Кримян, Урушадзе и некоторые другие, работавшие тогда в СПО НКВД Грузии.

Если иметь в виду те методы на следствии, которые широко применялись в 1937-1938 годах особенно, то от многих арестованных путем избиений и других незаконных способов удавалось получать показания, в которых они признавали себя виновными и уличали других лиц в государственных преступлениях.

Трудно сейчас мне сказать, какие показания арестованных в те годы лиц отвечают действительности и какие даны в результате избиений и фальсификации протоколов. В то время многие дела, подлежащие рассмотрению в судебных органах, и в частности в Военной коллегии Верховного суда СССР, были рассмотрены тройкой НКВД Грузии, куда обвиняемые не вызывались и не были проверены их показания непосредственно. Такое положение создалось в результате того, что нами было получено указание из НКВД СССР рассмотреть все дела на тройке НКВД Грузии ввиду большой перегрузки работой Военной коллегии, которая не могла регулярно приезжать в Тбилиси и рассматривать там дела.

ВОПРОС: Вам предъявляется письмо Берия на бланке Центрального комитета Коммунистической партии Грузии от 3.XI. 1937 года на ваше имя, в котором говорится — арестовать 33 человека. На этом документе имеется ваша резолюция от того же числа: «Кобулову — арестовать. Гоглидзе».

На основании каких материалов Берия дал вам, а вы Кобулову указания арестовать 33 человека?

ОТВЕТ: Ознакомившись с указаниями Берия от 3 ноября 1937 года об аресте 33 человек, я еще раз подтверждаю свои показании о том, что Берия считал себя хозяином в Грузии и давал мне указания по своей инициативе арестовывать людей целыми группами. Не исключено, что на некоторых из перечисленных в письме Берия лиц имелись материалы в НКВД Грузии, но многие из них могли быть арестованными без всяких материалов, а только потому, что Берия их знал и считал нужным арестовать.

В тех случаях, когда Берия при докладах ему протоколов допросов арестованных считал необходимым арестовать лиц, упоминавшихся в показаниях, он всегда писал резолюцию на протоколе, кого дополнительно арестовать, и возвращал протоколы. То же самое он делал на справках-докладах, которые мы ему представляли.

Когда же он требовал арестовать кого-либо по своей инициативе, он писал записки вроде той, с которой я сейчас ознакомился, или давал устные указания.

ВОПРОС: Допрошенный по этому поводу Берия заявил, что он «это делал по требованию Гоглидзе и Кобулова, по их докладам». Кто же из вас говорит правду?

ОТВЕТ: Берия, безусловно, нагло врет. Прежде всего, если Берия давал мне согласие на арест людей, перечисленных в его записках, то для чего ему понадобилось писать такие записки отдельно, когда он всегда писал на материалах, которые ему докладывались (протоколы, справки).

Если же Берия это делал, как он заявляет, по моему настоянию, то должны были быть какие-то материалы в НКВД Грузии на этих лиц, которые ему докладывались мною, иначе получается, что Берия давал указания арестовывать невинных людей по моей устной просьбе и тогда тем более незачем ему было писать записок.

ВОПРОС: Вам предъявляется записка Берия на бланке ЦК КП Грузии от 25 октября 1937 года с предложением арестовать шесть человек «как врагов народа» (М. Киладзе, Бегеладзе и др.). На основании каких материалов эти лица вами были арестованы?

ОТВЕТ: Ознакомившись с запиской Берия от 25 октября 1937 года, адресованной НКВД, с предложением арестовать М. Киладзе, Бегеладзе, Зейналова, Первушина, Джа-вахидзе и Приходько как врагов народа, хочу еще раз отметить, что Берия нагло лжет: из самой этой записки видно, что она им написана не по моему настоянию, как он это заявляет, а по его инициативе. В записке даже не указана фамилия, кому она адресована.

Если Берия ее писал по моему настоянию или по моему докладу, он бы ее адресовал мне, а не вообще НКВД, как это он сделал.

Именно ему принадлежит инициативе в аресте этих людей. Он, Берия, нередко давал указания арестовывать людей, не говоря даже о мотивах, по которым он считает необходимым их арестовать.

Имелись ли какие-либо компрометирующие материалы на кого-либо из перечисленных в записке Берия лиц, сейчас сказать затрудняюсь.

ВОПРОС: Берия на допросе также заявил: «Я сдерживал Гоглидзе и Кобулова, потому что они ставили вопрос об аресте большего числа лиц» и далее «в Грузии в период 1937-1938 годов имели место перегибы и извращения при проведении арестов, но их было бы больше, если бы я не сдерживал Гоглидзе, Кобулова и других работников НКВД».

Что вы можете сказать по этому поводу?

ОТВЕТ: Берия выкручивается и нагло врет. Он повседневно руководил в те годы работой НКВД Грузии, давал указания, кого арестовать, и в этом инициатива принадлежала только ему.

Берия ежедневно принимал меня с докладами, длившимися по нескольку часов, что могут подтвердить его бывшие технические секретари — Тевадзе и Вардо Максимелишвили. Он давал также указания по агентурной и другой работе НКВД Грузии, конкретно называл даже лиц, которых нужно вербовать. Мне неизвестен ни один случай, когда бы Берия не согласился с доводами НКВД Грузии об аресте людей.

Я не могу снять с себя ответственности за перегибы, извращения и другие факты, имевшие место в период моей работы в Грузии в качестве наркома внутренних дел Грузии, но я говорю все так, как было в действительности, а Берия, как это видно из приведенных его показаний, лжет и пытается переложить всю вину на плечи других. Я уже говорил, что полностью доверял Берия и выполнял безоговорочно все его указания, но я не могу признать того, чего не было в действительности.

ВОПРОС: Вам предъявляются заявление Саруханова от 21 октября 1937 года на имя Берия и резолюция Берия от 25 октября 1937 года об аресте Саруханова. За что вами был арестован Саруханов?

ОТВЕТ: Саруханов в момент ареста работал заместителем] директора Тбилисского филиала ИМЭЛ, а до 1937 года он работал в Закавказском] крайкоме партии вместе с Берия. Были ли какие-либо материалы на Саруханова, кроме указаний Берия на его арест, я сейчас не помню и не знаю, как его дело разрешено. Этим делом занимался Кобулов и, как видно из предъявленного мне заявления Саруханова и резолюции на нем, следствие по этому делу Кобулов поручал Айвазову.

Допрос окончен в 17 ч. 45 м.

Записано с моих слов правильно, мною прочитано.

Гоглидзе



Допросил: Полковник юстиции

Кульчицкий

Верно: Майор административной] службы

(Юрьева)

[п.п.] Гасенева

[Сэр с ЧИАССР]

Совершенно секретно

Товарищу Маленкову Г. М.

Представляю копию протокола допроса обвиняемого Кобулова Богдана Захаровича от 11 августа 1953 года.

Протокол допроса обвиняемого

11 августа 1953 г. г. Москва

Помощник главного военного прокурора подполковник юстиции Базенко с соблюдением ст. ст. 136-138 УПК РСФСР допросил нижепоименованного

Кобулов Богдан Захарович

(сведения в деле есть).

Допрос начат в 19.00 час.

Критически рассмотрев мои взаимоотношения с Берия в свете состоявшегося решения партии и правительства о преступных антигосударственных действиях Берия, направленных на подрыв Советского государства в интересах иностранного капитала, считаю своим долгом сделать следующее заявление, в котором я остановлюсь на отдельных известных мне фактах, дав им новую, с моей точки зрения, действительную оценку.

I. Берия — карьерист, авантюрист и бонапартист.

Берия я знаю с 1923 года, хотя личное знакомство с ним состоялось в конце 1927 года. Вплоть до 1945 г. я работал в органах ЧК, ГПУ, НКВД, руководимых Берия, причем с 1938 г. работал под его прямым руководством. С 1945 г., в связи с освобождением меня от работы в НКГБ и направлением на работу в Германию, до марта 1953 года я с ним связи не имел, за исключением нескольких встреч, а в марте 1958 г. по его предложению был назначен первым заместителем министра внутренних дел СССР, т. е. министерства, которое возглавлял Берия.

За это время я наблюдал за жизнью и деятельностью Берия и, насколько позволяло мне занимаемое мной положение, подмечал те или иные как положительные, так и отрицательные стороны.

Мне казалось, что отрицательные стороны в характере и работе Берия перекрываются с лихвой положительным в работе, однако жизнь показала, что я ошибался. Получилось наоборот. Все отрицательное в этом человеке не изжилось, а сильно развилось и привело его к борьбе против Советского государства.

Об этих известных мне отрицательных сторонах жизни и деятельности Берия я и хочу заявить.

Карьеристские стремления Берия были мной замечены еще в 1924-1925 гг., когда после подавления меньшевистского восстания в Грузии сперва в органах ЧК, а затем в других организациях появились портреты Берия, тогда еще молодого человека 25-26 лет, наряду с портретами известных в то время руководителей партии и правительства. Этот как будто бы мелочный факт скоро дал о себе знать: Берия стал чувствовать себя непревзойденным «божком», прославляемым определенной группой приближенных ему лиц (Киладзе, Саджая, Рапава и др.), игнорировать председателя ЧК и в результате добился того, что в 1927 г. был назначен председателем ГПУ Грузии, заместителем] председателя Закавказского ГПУ и наркомом внутренних дел республики.

В течение последующих четырех лет в результате карьеристских устремлений Берия было сменено три председателя Закавказского ГПУ, и Берия был назначен председателем Закавказского ГПУ и введен в состав коллегии ОГПУ.

До этого периода Берия поддерживал близкие отношения с тогдашними руководителями партийных организаций Закавказья и Грузии, и в частности с Серго Орджоникидзе. Однако когда Берия нашел это удобным и возможным, он встал в «принципиальную позу» и стал «разоблачать» этих работников как извращающих линию партии. Конкретно речь идет о 1931 г., когда в результате действительно имевших место перегибов в работе в деревне в районах Западной Грузии (Мингрелия и Име-ретия) имели место массовые крестьянские волнения и повстанческие выступления.

В этот период И. В. Сталин находился на отдыхе и лечении в Грузии. Воспользовавшись этим обстоятельством, Берия дал указание аппарату ГПУ составить доклад с изложением фактов, подтверждающих нарушения со стороны ЦК КП Грузии политики партии в деревне. Такой доклад был составлен явно тенденциозно с целью дискредитации руководства ВКП(б) Грузии и представлен Берия И. В. Сталину. В результате решением ЦК ВКП(б) от З.Х. 1931 г. Берия был назначен первым секретарем ЦК КП Грузии и вторым секретарем Зак[авказкого] крайкома ВКП(б).

Это обстоятельство было широко использовано Берия для своих личных карьеристских целей. На собраниях его называли не иначе как «боевой руководитель большевиков Закавказья и Грузии», «верный ученик И. В. Сталина» и т. п.

Вскоре, в результате очередных козней Берия, был снят с занимаемой должности и Орахелашвили, а Берия был назначен первым секретарем Закавказского крайкома партии.

Для этого периода характерно отметить, что наряду с упоминанием И. В. Сталина возвеличивалось имя Берия как «именитого сына грузинского народа».

Следует отметить, что имя Серго Орджоникидзе в то время было предано забвению. В этой связи следует остановиться еще на одном факте, свидетельствующем о карьеристских и авантюристических устремлениях Берия. Я имею в виду доклад Берия на тбилисском партийном активе «К вопросу об истории большевистских организаций Закавказья», впоследствии изданный в виде специальной книги Берия.

Насколько мне известно, автором этой книги Берия никогда не был, и книга была написана группой подчиненных ему сотрудников Закавказского] крайкома партии, в том числе Меркуловым и Бедия.

Особого внимания заслуживает вероломство и мстительность, проявленные Берия в отношении некоторых неугодных ему лиц в период массовых репрессий вражеских элементов в 1936-1938 гг., с которыми он расправился, используя этот момент. Я имею в виду дело Папулия Орджоникидзе — брата Серго Орджоникидзе. В Грузии широко было известно, что Папулия Орджоникидзе был человеком болтливым, и на организацию какой-либо серьезной вражеской работы он не был способен. Это не могло не быть известным и Берия. Тем не менее по его указанию Папулия Орджоникидзе был арестован и расстрелян. Этот факт сам по себе наглядно свидетельствует об отношении Берия к Серго Орджоникидзе и далеко идущих замыслах Берия.

В этот период Берия проявил повышенную заинтересованность к следственным делам на арестованных лиц НКВД Грузии и фактически руководил следствием. Почти все аресты производились с санкции Берия. Более того, Берия нередко приходил в НКВД или вызывал арестованных к себе в кабинет в ЦК КП Грузии и производил их допросы. В ряде случаев, допрашивая арестованных, Берия давал указания избивать их в его присутствии. Так, по указанию Берия я лично принимал участие в избиении арестованного Матикашвили, бывшего наркомзема Грузии, признавшегося Берия в проведении антисоветской работы и намерении убить Берия. Кстати говоря, заслуживает внимания и то обстоятельство, что почти по всем следственным делам, где речь шла о подготовке и намерении вражеских элементов совершить террористические акты против И. В. Сталина, вслед за ним упоминалось имя Берия, против которого якобы также готовились террористические акты.

Это объясняется прежде всего тем, что в период ежовщины к арестованным широко применялись меры физического воздействия, а также одобрительным отношением Берия к такого рода наказаниям. Причем многие такие показания Берия представлял непосредственно И. В. Сталину. Я не помню сейчас конкретных дел на лиц, арестованных по указанию Берия без достаточных оснований, из чувства мести, но такие факты имели место.

Так продолжалось до августа 1938 г., когда Берия был назначен первым заместителем наркома внутренних дел СССР.

Перед выездом в Москву Берия позвонил мне и спросил, буду ли я согласен перевестись на работу вне Грузии, если состоится решение соответствующих органов. Я ответил утвердительно, и действительно, 18.IX.1938 г. я получил извещение о вызове в Москву на должность начальника СПО НКВД СССР.

Во время моей работы в Москве мне также стал известен ряд фактов, свидетельствующих об авантюристической деятельности Берия. Особое внимание из числа этих фактов заслуживает дело на группу арестованных, в числе которых были Слезберг, Белахов и др., по которому Берия, ссылаясь на якобы имевшееся у него указание, путем применения физических мер воздействия, в том числе и с моим вынужденным по его требованию участием, добивался показаний, компрометирующих П. С. Жемчужину.

Несмотря на заключение комиссии А. А. Жданова о том, что следствие по этим делам велось правильно, я должен заявить, что это лишь формальная сторона дела. По существу, Берия всячески старался — и призывал к этому подчиненных ему работников — добиться от арестованных показании, компрометирующих Жемчужину. Такие показания были получены порочными, недопустимыми методами. Ясно, что компрометацией П. С. Жемчужиной Берия преследовал цель скомпрометировать одного из руководителей партии и правительства.

Только для того, чтобы замести следы своей авантюристической работы по этому делу, 18 октября 1941 г. Берия, воспользовавшись сложившейся военно-политической обстановкой в стране, распорядился указанных арестованных расстрелять без суда.

Приведенные мной факты говорят не только о карьеристской и авантюристической деятельности Берия, а также и о его бонапартистских устремлениях, которые при жизни И. В. Сталина он тщательно маскировал и проявил их после его смерти. Об этом будут свидетельствовать также факты, о которых я покажу дальше.

Допрос прерван в 21.50.

Допрос продолжен в 22.30.

II. Вероломство Берия по отношению к И. В. Сталину.

При жизни И. В. Сталина Берия никогда не осмеливался, по крайней мере в моем присутствии, высказывать что-либо отрицательное как в отношении его лично, так и проводимой им политики.

После смерти И. В. Сталина вероломство Берия проявилось во всю ширь.

Мне известны следующие конкретные факты. При рассмотрении материалов по делу «О врачах-вредителях» Берия заявил: «Хотели уничтожить цвет русской интеллигенции». Это было сказано при чтении рапорта Гоглидзе, в котором тот ссылался на полученные им указания о применении к арестованным по этому делу мер физического воздействия. Ясно было, что это высказывание Берия касалось И. В. Сталина. Вскоре Берия обнаглел, и такие высказывания стал допускать уже в открытой форме. Так, рассматривая материал проверки по делу о мингрельских националистах, Берия сказал: «Зачем понадобилось зря позорить свой народ, не пойму». Более того, спрашивая Барамия, что побудило его признаться в наличии группы мингрельских националистов, и на ответ последнего, что его следователи нещадно били и требовали признаний, ссылаясь на решение ЦК партии о принадлежности его к этой группе, Берия заявил ему: «Это не решение ЦК, ЦК об этом не знал. Это персональное решение Сталина».

Припоминаю еще один случай, когда Берия прямо заявил перед освобождением из-под стражи Рапава, что он был арестован Сталиным.

Эти высказывания Берия допускал в циничной форме открыто, не стесняясь присутствовавших.

Некоторые дальнейшие действия Берия, которые известны мне, также подтверждают его вероломство в отношении И. В. Сталина.

Так, например, по докладу начальника Управления кадров Обручникова о том, что сотрудники личной охраны И. В. Сталина отказываются ехать работать на периферию, Берия вызвал их к себе и грубо предупредил, что тот, кто не выполнит этого указания, будет арестован и заключен в концлагерь.

По всему чувствовалось, что у Берия в отношении И. В. Сталина сказывается какая-то злоба, да и не только к нему, но даже к его детям. Когда по делу Василия Сталина стало известно, что тот помышляет встретиться с иностранцами и рассказать им о своем положении после разжалования, Берия приказал мне установить оперативную технику также за Светланой. Так как результаты оперативной техники не удовлетворяли Берия, ибо политически компрометирующего Светлану ничего добыто не было, Берия стал нервничать и даже обвинять работников оперативной техники в плохой работе. Почти ежедневно он требовал результаты наблюдения по оперативной технике, и отсутствие этих результатов раздражало его.

На самом же деле желание скомпрометировать Светлану, по моему мнению, вызывалось его мстительностью за то, что Светлана имела какое-то отношение к приему от психически больного Надирашвили заявления об изменнической работе Берия и передаче его И. В. Сталину. А сам часто, к случаю и без необходимости, говорил, что «в политике месть не допускается».

В этой же связи заслуживают внимания действия Берия в отношении Поскребышева.

Берия приказал мне также установить наблюдение посредством оперативной техники за Поскребышевым. Вскоре после этого Берия позвонил мне по телефону и, сообщив, что в сводках ТАСС имеются данные в отношении Поскребышева, предложил установить за ним и наружное наблюдение, предупредив при этом, что Поскребышева могут похитить или тайно вывезти иностранные разведки. При этом Берия приказал в случае подозрительного появления Поскребышева на аэродромах или вокзалах немедленно его арестовать. Вслед за этим он прислал мне сводку ТАСС.

Наблюдение за Поскребышевым и оперативная техника ничего компрометирующего не дали, что также вызывало у Берия раздражение.

Некоторое время спустя Берия приказал поднять из архива все материалы в отношении Поскребышева и составить по ним справку. Однако такая справка его также не удовлетворила, в связи с чем он вызвал начальника 1-го спецотдела Кузнецова и приказал ему тщательно поискать дополнительные материалы. Таких материалов не оказалось. В связи с этим Берия сам лично допрашивал Власика о его преступных связях с Поскребышевым и, не добившись таких показаний, предложил мне допрашивать его по этому поводу, дав мне указание о том, что если Власик будет говорить, как Поскребышев компрометировал его, Берия, перед Сталиным, то не слушать Власика.

Таким образом, я прихожу к заключению, что Берия определенно был настроен против Сталина и после его смерти пытался скомпрометировать не только его ближайшее окружение, но и его самого.

Об этом говорит также и тот факт, что Берия с циничной откровенностью в официальных документах, представляемых в директивные органы по делам «о врачах» и «мингрело-националистической группе», отмечал неправильность тех или иных указаний и решений И. В. Сталина.

Об этом же свидетельствует ряд предложений Берия в директивные органы о пересмотре решений правительства, принятых при жизни И. В. Сталина (об отмене паспортных ограничений, изменении режима передвижения иностранцев и т. д.).

Вспоминается мне еще одно высказывание Берия в годы Великой Отечественной войны по вопросу об обороне Кавказа. Берия говорил: «Считают, что Кавказ был освобожден от немцев в результате Сталинградской операции». Понятно было, что речь идет о мнении И. В. Сталина. Однако Берия не был согласен с этим и считал, что Кавказская операция имела самостоятельное значение. В этой связи примерно в 1944 г. Берия приказал тогдашнему замнаркома внутренних дел Аполлонову выделить соответствующего военного специалиста и написать историю обороны Кавказа.

Записано с моих слов правильно и мне прочитано.

Б. Кобулов

Допрос окончен в 2 ч. 10 м. 12.VIII.53 г.

Допросил: Пом[ощник] главного военного прокурора

подполковник юстиции Базенко

Верно: [п.п.] Майор административной] службы Юрьева
----------
И эти мрази были вершителями судеб сотен тысяч людей. Но как видите сдают с потрохами друг-друга,как попали в свои же ими созданные жернова беззакония))))

[Сэр с ЧИАССР]

И еще непонятно одно: откуда у людей в последнее время появился такой огромный интерес к истории Чечни и чеченского народа? Особенно по периоду Великой Отечественной войны? Может быть у них своя изучена давно?

Вот мы ищем пропавших без вести своих соотечественников, не только чеченцев и ингушей, но и представителей других народов не только в составе Красной Армии, но и в составе армии фашистской Германии. Это в основном в составе Северо-Кавказского легиона, в списках таких батальонов как: 800, 802, 803, 831, 835, 836, 842 и 843, а также батальон специального назначения "Горец" (Бергман), формированием которого занимались Султан-Гирей Клыч, генерал Белой Армии, чингизид по происхождению, далее Ахмед-Нади Магомаев, годеберинец (авт: один из народов Дагестана) и Алихан Кантемиров, осетин, бывший министр Горской Республики. Но, к сожалению, не всех находим.

Может, мы не там ищем? Может быть, расширить географию поиска?

Вот в связи с чем я хотел бы попросить у выше названных «историков» помочь в одном деле. Они наверняка, изучая историю своего народа по тому периоду, сталкивались и со сведениями о чеченцах и ингушах. Мы были бы очень признательны, если они поделятся с нами информацией о численном составе в следующих частях и подразделениях, подчиненных фашистской Германии, лиц чечено-ингушской национальности:

Добровольческий полк СС «Варяг»;

1-я русская национальная бригада СС «Дружина»;

15-й казачий кавалерийский корпус СС;

29-я гренадерская дивизия СС «РОНА» (1-я русская);

30-я гренадерская дивизия СС (2-я русская);

36-я гренадерская дивизия СС «Дирлевангер».

КОРПУСА ВОЙСК СС ГЛАВНОГО ОПЕРАТИВНОГО УПРАВЛЕНИЯ СС ФХА-СС:

15-й Казачий русский корпус войск СС ФХА-СС- 3 дивизии,16 полков;

СС ФХА-СС (ВОЙСКА-СС):

29-я Русская ФХА-СС - 6 полков;

30-я Русская ФХА-СС, 1-го формирования 1944 г., - 5 полков;

БРИГАДЫ ГЛАВНОГО УПРАВЛЕНИЯ ИМПЕРСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СС РСХА-СС:

1-я Русская национальная бригада СС «Дружина» - 3 полка, 12 батальонов;

1-я Гвардейская бригада РОА «Зондеркоманда Љ113» СД - 1 батальон, 2 роты;

Бригада СС «Центра противобольшевистской борьбы» (ЦПББ) - 3 батальона;

Разведывательно-диверсионное соединение Главной Команды «Россия - Центр» зондерштаба «Цеппелин» РСХА- СС - 4 отряда спецназначения;

ОСНОВНЫЕ КОЛЛАБОРАЦИОННЫЕ ФОРМИРОВАНИЯ. ВООРУЖЁННЫЕ СИЛЫ «СОЮЗНОГО ГОСУДАРСТВА»:

Вооруженные силы Конгресса Освобождения Народов России (КОНР) (1 армия, 4 корпуса, 8 дивизий, 8 бригад);

Русская Освободительная Армия Конгресса Освобождения Народов России (3 дивизии, 2 бригады);

«АРМИИ» ВЕРМАХТА:

Русская Освободительная Армия Вермахта - 12 охранных корпусов, 13 дивизий, 30 бригад;

Русская Освободительная Народная Армия - 5 полков, 18 батальонов;

Русская Национальная Народная Армия - 3 полка, 12 батальонов;

Русская Национальная Армия - 2 полка, 12 батальонов;

Авиационный корпус:

Военно-Воздушные Силы КОНР (Авиационный корпус КОНР) - 87 самолётов, 1авиагруппа,1 полк;

Охранные корпуса армейских тыловых районов Вермахта:

582-й охранный (русский) корпус Вермахта - 11 батальонов;

583-й охранный (эстонско-русский) корпус Вермахта - 10 батальонов;

584-й охранный (русский) корпус Вермахта - 6 батальонов;

590-й охранный казачий (русский) корпус Вермахта - 1 полк, 4 батальона;

580-й охранный казачий (русский) корпус Вермахта - 1 полк, 9 батальонов;

532-й охранный (русский) корпус Вермахта - 13 батальонов;

559-й охранный (русский) корпус Вермахта - 7 батальонов;

Восточные легионы Вермахта:

Русский легион «Белый Крест» Вермахта - 4 батальона;

Дивизии Абвера:

«Особая дивизия «Россия»» генерала Смысловского - 1 полк, 12 батальонов;

Бригады Абвера:

Бригада «Граукопф» — «РННА» генерала Иванова - 1 полк, 5 батальонов;

Дивизии Вермахта особого назначения:

442-я Особого назначения - 2 полка РОА;

136-я Особого назначения - 2 полка РОА;

210-я Особого назначения стационарная пехотная (береговой обороны) - 1 полк, 2 отдельных батальона РОА;

«Туземные» охранные корпуса и самооборона:

Русский охранный корпус Вермахта в Сербии - 1 бригада, 5 полков;

Русская «Народная стража» генерального комиссариата «Москва» (Тылового района группы армий «Центр») -13 батальонов, 1 кавалерийский дивизион;

Русско-хорватские:

15-й Горнострелковый корпус особого назначения 2-й танковой армии;

русских - 1 охранный корпус, 5 полков, хорватских - 2 дивизии, 6 полков;

69-й Корпус особого назначения 2-й танковой армии: русских - 1 дивизия, 8 полков, хорватских - 1 дивизия, 3 полка.

Иса Сардалов, историк, журналист,
https://www.grozny-inform.ru/news/express/93515/