Акинцы

[EhartanZuram]

Имя этого ингушского «Энкиду», "Калой Кант", переводится как «Герой (Богатырь) рода Калой». // М. Г. Цароева «Об ингушских полубожествах нартах». / М. С.-Г. Албогачиева «Кавказ: перекресток культур». СПб.: «МАЭ РАН», 2015. С. 55

... выделяется их предводитель Калой-Кант, гIалгIаевец. // М. Г. Цароева «Об ингушских полубожествах нартах». / М. С.-Г. Албогачиева «Кавказ: перекресток культур». СПб.: «МАЭ РАН», 2015. С. 54

Казбык сообщил тоже Баширу Далгату, что Орхустхой проживали в селении Саниба, а Калой-Кант был гIалгIаевцем. // М. Г. Цароева «Об ингушских полубожествах нартах». / М. С.-Г. Албогачиева «Кавказ: перекресток культур». СПб.: «МАЭ РАН», 2015. С. 13

«Как погибли нарты Эрстхо»

Там, на западе, где дальний Эльбрус поднимает к небу свои белые груди, ближе к тому морю, что вечно бьет прибрежные скалы своими черными, как ночь, волнами, жили в старину нарты Эрстхо.
Злые то были богатыри, завистливые на чужой достаток; нападали они на мирных людей, не пославши им вперед вести о войне, отнимали у бедняков их последнее достояние.
Не почитали нарты Эрстхо и Сердцеведа, за это не дал он женам плодородия, — было нартов только шестьдесят; не благословил он их стада, — от овец их рождались только серые волчата, бурьяном дарили их поля, и мясо в их нартовском котле о сорока ручках обращалось в зловонную падаль...
— Куда поедем мы в набег за добычей? На три раза семь дней в пути кругом наших жилищ земля стала серой пылью от копыт наших нартовских коней, четыре раза десять и один день нам надо ехать по пеплу сожженных нами селений, два раза округлит луна свое лицо, пока доведется нам услышать человеческий голос.
Так говорил товарищам-нартам разведчик их, хитрый Батоко-Ширтяха, хитрый проныра, сумевший построить себе повозку из меди и спуститься на ней до седьмого адского дна. И так продолжал он свою речь:
— Есть в восточной стороне среди лесистых гор и зеленых долин пещера. В нее загоняет Колой-кант на ночь свои овечьи стада. Несметны его богатства. Но и силой с ним никто из живущих не может сравниться. Я не хотел бы видеть поднятую над нашими головами его
вражескую руку. // «Чечено-ингушский нарт-эрстхойский эпос». / «Чудесные родники. Сказки и песни народов Чечено-Ингушской АССР». Вступительная статья и редактура В. Б. Корзуна. Грозный, 1963. С. 35





Ему с гневом отвечал гремящим, как гром, голосом сильный Солса, князь нартов Эрхсто. Слова о несметном богатстве Колой-Канта разожгли его жадное сердце.
— Молчи, Ботоко-Ширтяха, сын раба-чужестранца, — сказал он. — Мы приняли тебя, как товарища, но презираем, как труса. Знай: мы, нарты, никого не боимся, и нет никого из живущих под солнцем, кто был бы сильнее меня. Веди нас немедля к пещере Колоя, коль знаешь дорогу.
Молодым ушел Колай-кант из тех мест, где жил его род-тухум; безбородым мальчиком ушел он в неведомые леса и погнал с собою только семь овец, но впереди овец шел старый козел, вожак стада, сильный смелый козел, одаренный разумом человека, — а на тучных пастбищах, под охраной козла-вожака, овцы плодились несметно.
Пищей Колою служило лишь мясо годовалых овец, питьем молоко; соли, волнующей кровь, и перебродившего питья, туманящего ум, никогда не вкушал он. Не видал женской прелести, ослабляющей тело... Могучий, кроткий, спокойный, был любимым слугой Сердцеведа.
— Враги идут на тебя, господин мой. Готовься защищать себя и богатство свое от злых, жадных нартов Эрхсто, — сказал Колой-канту его вещий козел, страж его стада.
Отвечал козлу Колой-кант:
— Кто может напасть на мое белое стадо? Кто б не пришел ко мне, я приму его, как гостя, и как для гостя, ничего не пожалею для него.
Темной ночью тихо подъехали нарты Эрхсто к пещере Колоя; шли кони их волчьей поступью по траве, пробирались лисьей пробежкой меж ветвями кустов. У скалы, закрывающей вход в пещеру, сошли нарты с коней, и все шестьдесят стали отодвигать скалу с места, упираясь в нее могучими плечами; до колен ушли ноги в землю; но скала не сдвинулась и на ноготь.
— Вот приехали враги твои, господин, и хотят силою ворваться к тебе, — сказал Колай-канту его вещий козел, вожак его стад по тучным лугам.
Отвечал Колой-кант:
— Не верю я, чтобы то были враги: я зла людям не сделал. Я впущу их сам в мою пещеру; приму их, как го- // «Чечено-ингушский нарт-эрстхойский эпос». / «Чечено-ингушский нарт-эрстхойский эпос». / «Чудесные родники. Сказки и песни народов Чечено-Ингушской АССР». Вступительная статья и редактура В. Б. Корзуна. Грозный, 1963. С. 36


стей, и свято соблюду обычай — ни в чем не отказывать гостю. С этими словами встал Колой-кант и тихо толкнув скалу рукой, легко отодвинул ее от входа....
Ужаснулись могучие нарты; в страхе отступились они к своим коням.
— Войдите, путники, — молвил им ласково хозяин стад — да будет приезд ваш на пользу вам и мне на счастье!
Но не захотели свирепые нарты войти гостями в жилище Колая. Молча сели они на коней и уехали, не ответив ни слова.
— Дадите ли, нарты, мне десятую долю богатств Колая, если я научу, как захватить их, — спросил хитрый разведчик Батоко-Ширтяха, хитрый проныра Ширтяха, сумевший спознаться с алмас, зеленоокой великаншей, лесной красавицей, одетой лишь своими золотые волосами, злой страшной ведьмой, пожирающей грудных младенцев.
Крепкое нартовское слово, нарушая клятву, дали нарты Ботоко-Ширтяха, что ему отделят они десятину всех богатств Колай-Канта.
Тогда молвил им хитрый знахарь — разведчик:
— В лесах у быстрой Аргуни живут великанши алмасы; красивейшую из них я пошлю к Колой-канту, чтоб она очаровала его женской прелестью и, лишенного силы, отдала в ваши руки. Через три луны, три недели и три дня приезжайте в пещеру Колая, там буду я вас ожидать.
У входа в пещеру, отпустив стада свои на пастбище, сидит Колой-кант. И слышит он плач женщины в глубине леса; рыдания женские тревожат его кроткое сердце. И идет он на голос. Перед ним — красавица; к скале прислонясь стоит она, и слезы горными ручьями льются меж пальцами ее белых рук.
— Кто обидел тебя женщина?
— Нарты, злодейское племя Эрхсто — мои враги. Отец мой и мать и все родные мои убиты ими; только я одна спасла свою жизнь, но, заблудившись в этом лесу, гибну теперь голодной смертью.
В пещеру свою ввел богатырь Колой предательницу, отогрел у огня ее тело, подкрепил ее пищей и сладким молочным питьем. Веселым огнем загорелись тогда зелёные, словно глубокие озерные воды, очи алмас. Жар- // «Чечено-ингушский нарт-эрстхойский эпос». / «Чечено-ингушский нарт-эрстхойский эпос». / «Чудесные родники. Сказки и песни народов Чечено-Ингушской АССР». Вступительная статья и редактура В. Б. Корзуна. Грозный, 1963. С. 37


ким пламенем пахнуло на богатыря от ее золотых волос.
— Кого положил ты, господин мой? Кого обнимаешь ты, целуя и прижимая к сердцу? То — не женщина из рода людского, то — злая, коварная алмас, отродье бесов, — сказал Колой-канту его вещий козел, возвратившийся со стадами в пещеру; но не внял Колой-кант его слову: не внял и убил своего верного слугу, ударив о камень. Месяц прошел с неделей и днем.
— Что сделал бы ты, господин мой, с врагами моими, злыми нартами Эрхсто, если б пришли они сюда, чтобы убить меня? — спросила алмас Колой-канта, нежно ласкаясь к нему.
Вспыхнуло гневом сердце богатыря, не ведавшего раньше злобы, схватил он рукою скалу, что служила ему вместо двери, и далеко швырнул ее в чащу лесную: застонала, дрогнула земля от удара, с треском и гулом рухнули наземь столетние сосны.
— Я раздавил бы их так, как этот камень давит жалких червей.
Еще месяц прошел, прошли еще неделя и день. Опять спросила злая алмас Колой-канта,
— Как бы ты казнил наших врагов нартов, если бы они пришли к нам?
Упершись плечами, с трудом пододвинул Колой скалу к ущелью и завалил его вход.
— Сюда они к нам не вошли бы, — молвил он тихо.
Три месяца минуло и три недели прошло с тремя днями,
— Ты очень силен, мой Колой! Но не оборвать тебе и тонкого шнурка, сплетенного из моих волос... Дай я свяжу тебе руки, — молвила злая алмас богатырю и с теми словами, будто шутя, опутала его могучие руки сзади спины шнурком из своих золотых волос. Раз богатырь свою силу напряг, — шнурок впился в его кожу, от второго усилия — брызнула кровь из разрезанных мышц. Когда же рванул он со всей
силы в третий раз, и шнурок не поддавшись впился в тело до белых костей, то радостно крикнула злая алмас. Дикой медведицей ревет она в чаще лесной, воет хищной волчицей, — и на зов ее словно коршуны, что слетаются со всех сторон небосклона на труп, мчатся к пещере Колая жадные нарты. // «Чечено-ингушский нарт-эрстхойский эпос». «Чечено-ингушский нарт-эрстхойский эпос». / «Чудесные родники. Сказки и песни народов Чечено-Ингушской АССР». Вступительная статья и редактура В. Б. Корзуна. Грозный, 1963. С. 38




И молвил им связанный богатырь — бессильный защитить своих белых овец. Так сказал он окружившим его нартам:
— Да будет вам, чужеземцы, приезд ваш на пользу, а мне на счастье! Принимаю вас в моем жилище за дорогих гостей. Все, что есть у меня — ваше; я — ваш слуга, вы же будете здесь господами.
Злобно засмеявшись, отвечал ему Солса, старший над нартами. Голосом, похожим на грохот катящегося с горы обвала, так загремел он в ответ:
— Приезд наш будет нам на пользу, мы берем все твои богатства. Мы будем твоими господами, а ты — нашим рабом; будешь ты скованный по рукам и ногам молоть ячмень для наших жен, сидя в глубокой яме… Не хотим быть твоими гостями!
И ворвались алчные нарты в пещеру Колоя; кровожадные, стали рубить они овец, пробудя остроту своих мечей и силу руки. И с насмешками били вногами беззащитного и плевали в лицо связанного богатыря.
— Господа мои! — молвил им Колой-кант. Вы вольны над вашим слугой. Но во имя Бога, прошу вас: убивая овец из моих белых стад, — отделите десятую в жертву Сердцеведу и сыновьям его Елта и Этеру и богу грома, грозному Сэли, чтобы, не прогневались на вас они, привыкшие вкушать дым сжигаемой здесь жертвы.
С насмешкой отвечал ему свирепый Солса, князь нартов:
— Пусть боги твои будут сыты прежними жертвами. Мы же не дадим им и дохлого ягненка.
Тогда вступился за Колоя Сердцевед. Грозного владыку громов, Сэли, послал он к нартам, пировавшим в пещере. И смутил Сэлли их разум, а пищу в котле их обратил в расплавленную красную медь.
Все нарты вкусили той меди, и умерло из них тотчас пятьдесят девять. Лишь шестидесятый — князь их, могучий Солса — долго боролся со смертью. Сгорая от палящей жажды, лежал он без сил у пещеры.
Ворон кружился над ним.
— Принеси мне воды, черный ворон! Я вдосталь поил тебя кровью людской…
— Не затем прилетел я. Жду твоей смерти, чтобы выклевать твои очи! // «Чечено-ингушский нарт-эрстхойский эпос». «Чечено-ингушский нарт-эрстхойский эпос». / «Чудесные родники. Сказки и песни народов Чечено-Ингушской АССР». Вступительная статья и редактура В. Б. Корзуна. Грозный, 1963. С. 39



— Ты, волк, что глядишь на меня из чащи? Дай воды мне... Я был тебе другом, кормил тебя досыта мясом людским…
— Скорей умирай! Я хочу пожрать твое сердце!
— Будьте вы прокляты вечно! Напои меня, голубь! Я изнемог... Помоги мне смерти отдаться без стона, глядя ей прямо в глаза...
И добрый голубь принес ему воды в красном сафьянном чувяке и освежил уста умирающего…
Не было уже слов у князя нартов; рукой, которой он брал из котла жидкую медь, он погладил шейку воркующей птицы и оттого виден теперь на шее голубя отблеск меди...
Так погибло все племя злых нартов Эрстхуа, и князь их, могучий Солса, стыдившийся жалости, так встретил конец свой.
Со смертью Солсы развязался шнурок, спутывавший руки Колой-канта. // «Чечено-ингушский нарт-эрстхойский эпос». «Чечено-ингушский нарт-эрстхойский эпос». / «Чудесные родники. Сказки и песни народов Чечено-Ингушской АССР». Вступительная статья и редактура В. Б. Корзуна. Грозный, 1963. С. 40

В горной Ингушетии существует название Вампал чIож («Ущелье великана»). Если место вампалов в сказании занимают гарбаши, то место Сеска Солсы — Борга Чопа. // А. О. Мальсагов «Нарт-орстхойский эпос вайнахов». Грозный: «Чечено-Ингушское книжное издательство», 1970. С. 60

[EhartanZuram]

Слава АллахIу что эти АбразОванные тролли с ругательным и обвинительным (быдлятским) языком исчезли отсюда. С наукой их бредни не пройдут. Но в любой момент их кислые засаленные рожи могут зайти и плакать здесь. Дала аьтто бойла шу что вы даете всем высказаться. Это потомки тех кто доносил на предков чеченцев и своими доносами уничтожал народ. Этим же занимаются их потомки на форумах.

[EhartanZuram]

Мержа собственно состоит из Дак-бух, Далг-бух, ЦIечу-Эхкие, Дехьа-ГериетIа, Сехьа-ГериетIa, Хьайхьие, Къулие. Все жители названных населенных пунктов относят себя к родо-племенному союзу Орстхой-Эрштхой, но последние к этому вопросу относятся иначе. Орстхойцы-Эрштхойцы утверждают, что Мержойцы ничего общего с ними не имеют. // А. С. Сулейманов «Топонимия Чечено-Ингушетии». Часть II. Грозный: «Ч.-И. кн. изд.», 1978. С. 101

[EhartanZuram]

Аьккхинцы разделяются на лам-аьккхий (горные) и ара-аьккхий (равнинные) или карабулаки (чернореченские) от кум. кхара и булакх — черная речка. Карабулаков на восточной окраине Чечни и в Дагестане, знают, как ауховцев — ср. с древневайнахским аухой, — рыболовы, рыбаки. Аьккхинцев, как и орстхойцев, в древности называли балой. См. Балой-лам. Балой гора. Орстхойцы ссылаются на аьккхинцев, как на своих предков. // А. С. Сулейманов «Топонимия Чечено-Ингушетии». Часть II. Грозный: «Ч.-И. кн. изд.», 1978. С. 115

[EhartanZuram]

Центральное же место в нарт-орстхойском эпосе вайнахов занимают местные герои, известные только чечено-ингушскому эпосу. Это Колой Кант, Кинда Шоа, Пхагал Бяри, Бийдолг Бяри, Барахой Кант и др. Они наделены только положительными качествами. Им присущи щедрость, широкое гостеприимство, поддержка слабых, верность слову и т. д. В столкновениях с нарт-орстхойцами они — всегда обороняющаяся сторона.
В Галгаевском ущелье до сегодняшнего дня сохранилась гора Колой (Колой лоам) и башня Колой (Колой гIала). Ингушская фамилия (род) Колоевых своим родоначальником-предком Колой-Канта, а фамилию (род) Барахановых — Пхагал Бяри. Из сказаний ясно, что это любимые герои эпоса.
Следует отметить, что если к местным героям народ относится с любовью и уважением, то к нарт-орстхойцам у него отношение двойственное. // А. О. Мальсагов «О нарт-орстхойском эпосе ингушей и чеченцев». / «Сказания о нартах — эпос народов Кавказа». От. ред. А. А. Петросян. Москва: «Наука», 1969. С. 269

[EhartanZuram]

По мнению автора, столь мощное аланское влияние обусловлено именно интеграцией древних вайнахов в структуру Аланского государства, потребовавший переориентации этнических ценностей (в результате эпические сказания вайнахов приняли даже черты фамильных преданий) и оформление нового статуса самого этноса. Причем, этот статус четко определяется самоназванием ингушей гIалгIай — "житель крепости, башни", т. е. охранных ущелья. Карабулаки, ассимилированные вайнахами аланы, носившие эпическое имя нартоз-орхустойцев , называли ингушей гIаппарой — гIапп — "застава", "крепостная ограда"). В чеченских преданиях нарты представляют малочисленным, но воинственным и хорошо вооруженным народом, что подтверждает контакты древних вайнахов именно с аланскими гарнизонами, в ущельях, которые впоследствии они и сменили. С другой стороны, интересно, что в ингушских преданиях их предки боролись с христианским царем Ерда, а в чеченских — с христианским царем Науразом (иранское "новый год"), т. е. племя боролось с государством. Отметим, что принятие христианства Аланией в начале X в. н. э. совпадает со временем переселения древних вайнахов. Но легендарные "успехи" переселенцев в борьбе с Аланией не подтверждаются источниками. Вполне вероятно, мы имеем дело дело с фиксацией событий после XIII в. н. э. Крушение государства под натиском монголов прервало процесс адаптации древневайнахского этноса в рамках государства и вызвало не только его отрицательное отношение к государственности , но и послужила одной из причин регрессивной консервации тейповых традиций. // А. А. Туаллагов «Алано-древневайнахские политико-культурные контакты». / Сборник тезисов региональной научной конференции «Проблемы взаимодействия национальных культур» («Межэтнические общения в полиэтническом регионе »). Часть 1. Астрахань. 1995. С. 43 С. 43

[EhartanZuram]

Опираясь на этногенетические предания, В. П. Кобычев вновь выдвигает проблему этнической принадлежности карабулаков-орстхойцев, связывая их этногенез с раннесредневековыми аланами. // Н. Н. Великая (Бараниченко) «Вопросы историко-культурных связей на Северном Кавказе» (Грозный). / «Советская этнография». № 3. Май — Июнь. Москва: «Наука», 1987. С. 158

[EhartanZuram]

Термин «нарты», вряд ли означает специально «воинов или героев, решительно отличающихся от мирных пастухов» (как это утверждает Я. С. Смирнова), а служит, возможно, обозначением какой-то родоплеменной группы или объединения. // Ш. Д. Инал-Ипа «Исторические корни древней культурной общности кавказских народов». «Балкаро-карачаевские сказания». / «Сказания о нартах — эпос народов Кавказа». От. ред. А. А. Петросян. Москва: «Наука», 1969. С. 61

[EhartanZuram]

При характеристике проистекших в Предкавказье этнических процессов и последующего формирования северо-кавказских народов заслуживает внимания как исторический источник героический нарт-орстхойский эпос, зарождение которого принято относить к первому тысячелетию до н. э., а сложение его основного ядра приходится на период средневековья. В указанное время на Северном Кавказа функционировали знаменитая кобанская и аланская археологические культуры.
Важен вопрос историзма нартских, в том числе нарт-орстхойских сказаний, идентификация эпических и этнических героев эпоса. Здесь ученые склоняются к мысли о том, что орстхойцы в нартском эпосе — это вполне реальные жители северо-кавказского региона. Ими в более приближённый к нам средневековый период называются и вайнахи, и ираноязычные аланы.
Ареал расселения нарт-орстхойцев? В подавляющем большинстве работ, в которых авторы специально рассматривают или попутно касаются нарт-орстхойского эпоса, когда речь идёт о родине эпических героев, то ею, как правило, называется кавказская равнина, проживание же в горах Чечни и Ингушетии хронологически относятся к более позднему времени. // Э. А. Мужухоева, М. Б. Мужухоев (Грозный) «Нарт-орстхойский эпос и вайнахи-плоскостники». / Чеченский архив (Сборник материалов по истории чеченского народа). Выпуск 3. Грозный: ООО «Изд-ий дом Парнас», 2010. С. 111

[EhartanZuram]

Столица каганата — город Итиль (Атил) в дельте Волги (р. Итиль или Атил у арабских географов) — до сих пор не обнаружена археологами 1. Ее подробное описание сохранилось у ал-Масуди, который свидетельствует, что город состоял их трех частей: его кварталы располагались на обоих берегах реки, а на самой реке был остров с замком царя и кагана из редкого в Хазарии обожженного кирпича; стены Итиля были возведены из кирпича-сырца. Население столицы состояло из общин иудеев, мусульман, христиан и язычников, среди которых были славяне и русы. Иудеями были сам каган, его окружение и «хазары его рода»; много евреев бежало из Византии в Итиль от преследований императора Романа в 943 г. Большую же часть населения в городе, согласно арабскому автору, составляли мусульмане, в том числе войско ал-ларисийа — наемники из Хорезма: они служили кагану на условиях свободы их вероисповедания; воевать хорезмийцы должны были только против «неверных», но не против мусульман; из их числа назначался везир — один из главных сановников при дворе восточных владык. В. Ф. Минорский [1963, 193] связывал наименование ал-ларисийа с древним сарматским (аланским) этниконом аорсы. Реальная власть в Хазарии находилась в руках у царя, которому подчинялись не только ал-ларисийа, но и русы и славяне, также служившие в его войске. Кроме воинов, в Итиле было много мусульманских купцов и ремесленников, чувствовавших себя в безопасности под властью хазар: у них были не только мечети, но и школы (медресе), где дети могли изучать Коран. Каждая община — иудейская, мусульманская, христианская и языческая — имела собственных судей. Эта сложная этническая структура была характерна уже для раннесредневековых столиц (в том числе для Киева — см. ниже), особенно в тех государственных образованиях, которые включали разноплеменные объединения. Очевидно, что традиционно разноэтничными были Семендер, считавшийся «гуннским» городом (ср. имя гуннского племени забендер; от Семендера шел прямой путь с Северного Кавказа на Итиль) и причерноморские города каганата Таматарха, Фанагория, Керчь. В крепости Саркел саму цитадель занимали хазары (и, возможно, гузы), во внешнем городе, окруженном // В. Я. Петрухин, Д. С. Раевский «Очерки истории народов России в древности и раннем средневековье». 2-е изд. переработанное. Москва: «Знак», 2004. С. 220
_______________________
1 — С 2001 г. ведутся раскопки на городище Самосделка в дельте Волги — единственном известном там раннесредневековом городище.


Хазарский тяжеловооруженный всадник. Рис. О Федорова // В. Я. Петрухин, Д. С. Раевский «Очерки истории народов России в древности и раннем средневековье». 2-е изд. переработанное. Москва: «Знак», 2004. С. 221



валами, жили болгары и (с середины X в.) группа славян; стратегическое значение Саркела заключалось не только в том, что он защищал западные рубежи домена правителя хазар, но и в том, что эта крепость контролировала ответвление знаменитого Шелкового пути и охраняла купеческие караван-сараи [Плетнева 1996]. // В. Я. Петрухин, Д. С. Раевский «Очерки истории народов России в древности и раннем средневековье». 2-е изд. переработанное. Москва: «Знак», 2004. С. 222